Радиолюбительские приключения на лесных озёрах. Часть 1
Эта статья является продолжением рассказа
«Наша подводная радиоэкспедиция».
Опасный
остров.
Погода, как это
часто бывает летом, снова изменилась. После полуночи подул
северо-восточный ветер и на островке значительно похолодало. Может, с
десяток километров от нас, где-нибудь в районе поселка и повыше, этот плотный
утренний туман и можно назвать «молочным»,
а у нас в низине среди озёр, иначе как «ледяным» - назвать язык не
поворачивался. И не только
психологически. Мой товарищ Виталий, «задубев» с
головы до пят, давно уже проснулся, однако почему-то не шевелился, а молча
лежал на спине, уставившись грустными глазами в камышовую крышу шалаша не
издавая ни каких звуков, как будто бы от холода ему еще и челюсти свело.
Сначала холод,
медленно, но верно, проникнув сквозь наброшенную сверху фуфайку, начал холодить
спину, вызывая озноб и гусиную кожу. Я укутался в фуфайку сильнее и в полудрёме
стал сожалеть о том, что не прихватил с собою еще и фуфаечные штаны. «Если
мёрзнуть так и дальше, тогда можно прямо-таки «закостенеть», как тот кабан, о
котором вчера Ярослав рассказывал» - подумал я и стал медленно выползать из
шалаша наружу, в надежде разжечь костёр и, наконец, отогреться. Попутно
растормошил Виталия, который как только я зашевелился, сразу закрыл глаза,
притворяясь, будто бы спит.
- Вставай-вставай,
- теребил его, я, - тоже мне, еще один симулянт нашёлся!
- Не
симулянт я, - широко зевая и вздрагивая от холода, ответил Виталий, - замёрз
просто, вот и не хочется делать лишних движений, надо тепло сохранять.
-
Давай-давай! – продолжал я, в поисках завёрнутых в одном из целлофановых
пакетов, спичек, - это тебе не берлога, чтобы «тепло сохранять», и если сейчас
мы не разожжём костёр, то к тому времени, когда рассеется туман и высохнет
роса, от нас останутся только… ну, в
общем как бы там ни было, а придётся нам по росе дрова собирать, раз вчера всё
сожгли.
- Так
кто ж знал, что будет такой холод? – сказал Ярослав, разминая замёршие пальцы,
- прямо-таки собачий. Собака бывает кусачей, только от жизни собачей… -
негромко пропел он, нехотя выползая из холодного шалаша в еще более холодный
наружный туман.
- А
может быть лучше «сухой спирт» запалим? – предложил проснувшийся Петька,
которому страшно не хотелось шастать в мокрых от росы
зарослях, в поисках подходящих на распалку веток.
- Я
тебе запалю! – крикнул на него Виталий. – Не хватало только, чтобы ко всему что
было, еще и шалаш сгорел! Хватит с нас и перевёрнутой лодки с утонувшим
трансивером, которым теперь только котов бить хорошо, а не в эфире работать.
На этой грустной
ноте все покинули холодный шалаш и принялись, ругая Петьку и туман, стаскивать
наиболее сухие ветки к костру.
Насобирав веток,
принялись разжигать костёр. Виталий достал спички и стал уверенно чиркать,
наивно полагая добыть огонь с первого раза. Но, как всегда бывает в подобной
ситуации, спички упорно не зажигались.
Когда перевернулась лодка, они, хотя и находились в целлофановом пакете,
быстро напитались влаги, потом мы их разложили сохнуть, но по всей вероятности
не досушили, поэтому спички отсырели снова; мы же, пользовались только
зажигалкой, пока она не взорвалась в Петькином кармане.
- Да…
дела… - мрачно произнёс Виталий, бросая теперь уже бесполезные спички обратно в
кулёк.
На нас было жалко
смотреть. Стоят четыре парня, в самом центре лесных озёр и
болот, в мокрых до пояса штанах, закоцубевшие, а на посиневших от холодной
утренней росы ногах телепаются ошмётки рваных кульков, сквозь которые видны
сморщенные от влаги и срюченные от холода, пальцы. Целлофановые кульки
надели на ноги, чтобы было не так холодно собирать дрова, ступая босыми ногами
по мокрой холодной траве. Обувь обувать не стали, так как всё равно, через
несколько минут хождения она промокла бы насквозь, здесь не помогли даже
кульки, которые, цепляясь за валяющиеся повсюду ветки, быстро рвались. А нога
что? Погрелся у костра и порядок. Также и со штанами – десять минут и
просохли.
- Слушай,
Виталя, а ты, оказывается, накаркал, - сказал Ярослав, апатично уставившись на
большую кучу собранных дров, - нам
теперь действительно не стоит шевелиться, дабы совсем не растерять тепло, что
скапливается под мокрыми штанами.
- В
гробу я видал такое тепло! – выругался Виталий и стал поспешно стягивать с себя
мокрые и холодные штаны, не переставая отпускать в адрес Петьки специальные
ругательные выражения, которые уже
вырабатывались автоматически за всё время присутствия Петьки на островке, с его
феноменальной способностью всё портить.
Действительно, с
малейшим движением промокшие штаны, плотно прилипнув к ногам, вызывали примерно такое же ощущение, сродни
которому испытывал лягушонок Кваки из детской сказки, когда ему добрая фея
повесила на ноги ледяную глыбу, из-за его постоянного нытья по поводу
собственной бесполезности, чем, видимо, он и достал ёё окончательно.
- Делать
нечего, - рассудительно произнёс Ярослав, - придётся
подождать пока рассеется туман и взойдёт солнце, тогда подсушим спички и
разожжём костёр.
- Так
это ж сколько ждать придется! – досадовал Петька.
- И
кто бы говорил! – не выдержал Виталий, - наглеешь ты, Петька не по дням, а по
часам! Зря Ярослав отдал тебе вчера всю колбасу. Лучше бы он дал тебе по шее, а
не утешал колбасою! Подумаешь ожог – брючина прогорела. А вот то, что ты
оставил экспедицию без связи, утопил трансивер вместе с лодкой, - это значит не
трагедия? Если уж на то пошло, тогда
чтобы нас утешить - вагон колбасы надо. Мало того – Виталий принялся загибать
пальцы, считая Петькины злодеяния, - мало того, что оставил экспедицию без
трансивера, так еще и без огня! Я вообще удивляюсь, как это ты еще «Недры» не
загробил и шалаш не спалил! Тогда мы останемся действительно без ничего – и без
связи, и без крова, и без снаряжения.
- Ладно,
Виталя, не заводись, - прервал его Ярослав, - у нас есть еще «Недры» и
усилитель на ГУ-29, а также, что немаловажно, полное отсутствие коварных и
зловредных соседей, хитро обрезающих антенные оттяжки по ночам. Так что мы еще покажем в эфире статус-кво.
- Интересно,
- спросил я, когда мы снова залезли в шалаш и начали
натягивать на себя всё что валялось тряпичное в нём, - и чем же мы будем показывать это статус-кво? Трёхканальной «Недрой», что ли?
Но Ярослав не
отвечал, занявшись доставанием из-под «завала» – огромной кучи в углу, где перемешались инструменты, провода, кульки,
коробки с деталями, верёвки, и прочий походный хлам, поисками вещей для
согрева; особенно его заинтересовал длинный полотняный мешок, находящийся в
самом низу наваленной кучи. Тогда Ярослав, не взирая на недовольство Петьки,
устроившего там удобную лежанку, принялся разбрасывать кучу, чтобы добраться к заветному мешку. Наконец ему удалось «откопать»
мешок и замотать им замёршие ноги. Но всё равно, ниже колен, ноги оставались
открытые и сильно мёрзли. И тут Ярослав увидел, как из-под Петькиной лежанки
торчит кончик тёплого махрового полотенца, которое он прихватил с собою, чтобы
после купания в озере, не обсыхать долго, на радость вездесущим комарам, а,
оперативно вытираясь, сразу же
одеваться.
- Это
что у тебя? Лапсердак? – спросил Ярослав, умело
копируя голос Папандопало, из кинофильма «Свадьба в Малиновке», - дай
погреться! И стал тянуть полотенце к себе. Все рассмеялись, а Петька, невзирая
на то что «Свадьба в Малиновке» был и
его любимый кинофильм, смеяться не стал, а наоборот набундючился и полотенце не
отпускал.
- Не
дам я тебе ничего, товарищ Папандопало, - угрюмо ответил он, - это предмет
личной гигиены, нечего его на грязные ноги наматывать!
- Я
вижу, ты себя не обделил, - Ярослав продолжал вытягивать из-под Петьки махровое
полотенце, - у тебя фуфайка и целое покрывало, а какое-то жалкое полотенце тебе
дороже, чем замерзающие ноги своего товарища.
В отличие от Ярослава, Виталий не стал церемониться с
вредным Петькой, а напомнил ему, чтобы не забывался по чьей
вине все мы тут мёрзнем, и справедливости ради предложил на выбор: или
он отдаёт полотенце, или Ярослав забирает покрывало. Петька быстро смекнул, что полотенце явно уступает покрывалу и, с
сожалением его отдал. Замотав ноги в полотенце, Ярослав сразу почувствовал
себя комфортно и, удобно устроившись на
лежанке, предложил: «А нам, вообще-то, ничего и не мешает собрать трансивер
прямо здесь, на этом многострадальном острове».
- Но
как? – спросил Виталий, - ведь у нас только тестер и деталей мало…
- Элементарно,
друг мой, - ответил Ярослав, почесывая отогревающиеся пятки, - детали мы
демонтируем из испорченного под водой трансивера, конечно, не все, а только
необходимые для изготовления плавного гетеродина. А лучше разберём вернерный
механизм, почистим, а потом соберём снова, проверим схему и запустим.
- Действительно,
как это мы сразу не додумались, - сказал Виталий, немного сожалея, что не ему
первому пришла такая прекрасная идея. – Возьмём гетеродин трансивера и
подключим его к «Недре», тем более что у нас их двое.
- Переделаем
ту, которая «выделывалась», - предложил я, - заодно и проверим.
- Да,
как раз проверим, - согласился Ярослав, - хотя, скорее всего, она тогда просто
намокла «от купания в озере», а потом просохла.
- Будем
надеяться, что всё у нас получиться, - ответил я, на такое интересное
предложение, только сначала надо трансивер промыть хорошенько, а то вонючий – страх, так и несёт болотной тиной, иначе, прежде
чем сесть работать, надо сказать Генке, чтобы как будет плыть, прихватил пару
противогазов для трансивера.
- Ха,
ха! – рассмеялся Виталий, - это ты точно подметил, мне даже кажется, что
трансивер своим болотным запахом еще и комаров притягивает, когда я его на
берег вытащил, так сразу слетелась куча комаров, меня даже сквозь афганку гады искусали, весь вечер чесался.
- Купаться
чаще надо, - съязвил озлоблённый на Виталия, за изъятое полотенце, Петька.
- Конечно,
теперь я буду купаться чаще, - не стал спорить Виталий, - хотя бы потому, что
мы конфискуем на всеобщее пользование твоё полотенце, в компенсацию за
причинённый моральный ущерб.
- И
материальный тоже, - добавил я.
На это Петька ничего не ответил, стараясь не развивать столь
неприятную для него тему.
Через пару часов
на островке рассеялся туман и заметно потеплело. Я
даже слегка задремал в шалаше, но меня разбудил Петька, который выбрался наружу
и бегал вокруг шалаша, напевая песенку:
Синий туман похож на обман,
Похож на обман,
Синий туман, синий туман…
- Что
Петька, хорошо петь, когда нет холодного тумана? – спросил я, улыбаясь, - эдак
и дурак запоет, когда тепло. Толи дело – в холод.
- Да,
по холоду не очень распоёшься, - согласился Ярослав и стал раскладывать спички
сушиться на солнышке.
- Это
мне напоминает один школьный анекдот, - поддержал разговор Виталий, развинчивая
грязный корпус трансивера, - когда приходит ученик домой и показывает отцу
дневник. А там почти по всем предметам двойки и только по пению всё время пять.
Смотрит отец дневник, смотрит… а потом кричит жене: « Да
ты только посмотри! Он еще и поёт, гад!».
- Действительно,
утопил трансивер и поёт, - задумчиво произнёс Ярослав, разглядывая начинку
вскрытого трансивера.
Некогда собранный с любовью трансивер,
теперь имел не то чтобы не товарный, а даже явно отталкивающий вид и уж совсем
не притягивающий операторов, запах. (Чего нельзя сказать о комарах – они
действительно слетались к трансиверу, словно мухи на… навоз.) Внутри трансивера
всё было покрыто хотя и засохшим, но всё еще очень
вонючим илом, с прилипшими жучками и какими-то скрюченными дохлыми мальками и
ракушками. Кроме того, сильно воняли гниющие между секциями КПЕ и не только,
многочисленные мелкие водоросли. Короче говоря, эксплуатировать такой аппарат
явно не представлялось возможным. Тогда, скрипя сердцем, я взял кусачки и
повыкусывал оттуда все платы вместе с разноцветными жгутами соединительных
проводов. Платы и корпус тщательно
промыли в озере, а вернерный механизм трансивера Ярослав смазал сливочным
маслом. Потом, проверив монтаж, впаяли плату ГПД обратно, подсоединив к нему
метр коаксиального кабеля и вытянув его наружу. Работоспособность проверили
тестером, включив его на переменку. К нашей всеобщей радости гетеродин
заработал. Теперь всё было готово для последующей модернизации «Недры» на
Предполагалось отключить кварцевый
гетеродин (один из каналов) сто шестидесяти метрового
диапазона, а остальные два канала и десятиметровый диапазон, оставить. Для
этого мы вскрыли «Недру» и, подпаяв к микрогалете вместо кварца кабель ГПД,
крепко примотали ёё скотчем к корпусу трансивера. Подключив вторую «Недру»,
выяснили, что частота гетеродина на несколько десятков килогерц не соответствует шкале, а так всё работало
вполне нормально. В итоге, полученный гибрид окрестили мистическим названием -
«Недротранс», что на языке радиолюбителей означало помесь «Недры» с гетеродином
трансивера, а вероятно, на языке мистиков – глубокий транс в недрах сознания.
К «трансиверизированной» «Недре» подключили
нашу 75 метровую Г-образную антенну. Так было приятно вернуться снова в
радиолюбительский эфир! Эфир на нашем
небольшом островке среди бесчисленных проток и лесных озёр, где до ближайшего
населенного пункта (посёлка) не менее 10-
- Вот
это да! – восторженно воскликнул Виталий, прослушав диапазон. – Ты посмотри что
делается!
- А
может это просто волновод? – не поверил Ярослав, такой удаче.
- Какой
еще волновод?
-
Ну, бывают такие, - рассуждал Ярослав, - знаешь, когда смешивается тёплый и холодный
воздух, возникает, своего рода, хороший волновод.
- Знаю,
- ответил Виталий, - но это больше на УКВ, а чтобы на 160… вряд ли. Скорее
всего, здесь просто очень чистый эфир, антенна у нас длинная, горизонтально
натянутая над водой, а, как известно, все ближние и дальние помехи, гребут
именно вертикальные антенны. А так как мы расположены еще и в низине, то наша
антенна по шумам сродни чем-то антенне Бевереджа, коротковата правда, но всё
равно отсеивает все эти вертикально поляризованные трески и шумы.
- Ох,
и расписал ты, Виталя, - не выдержал я, - прямо чудо-антенна получается! Просто
эфир чистый, чувствительность приёмника высокая, и наша «верёвка», действительно, натянута над
поверхностью воды, вот и работает прекрасно. Жаль только, по передачи мощи
маловато… Но, ничего, подключим усилитель, может на
общий вызов двадцать девятой и маловато будет, а вот на поиск должно хватить. Я
из дому и то на двух полтинниках работаю.
- Да,
на поиск должно хватить, - согласился Виталий.
Тем временем, пока мы с Виталием возились у
трансивера, Ярославу удалось разжечь огонь. Чтобы долго не ждать, пока спички
полностью подсохнут, он достал увеличительное стекло и, сфокусировав световое пятно,
поджег наиболее сухую из коробки, а затем и подложенную под ветки таблетку
сухого горючего. Далее костёр разгорелся без труда.
- Что-то
припасов у нас маловато, - заметил Ярослав, когда стал закипать подвешенный над
огнём, котелок.
- Очень,
очень маловато!- сразу засуетился Петька, бегая вокруг Ярослава. – И где это
Генка! Обещал с утра выплыть, а его всё нет. И по рации не отвечает, - вздохнул
он, и принялся разрезать охотничьим ножом банку из-под сгущенного молока, из
которой как ни присасывайся, а ни черта вытянуть больше не удавалось. Отрезав
верх, Петька решил сделать себе чайку, залив кипяток в разрезанную банку. И
чтобы не утруждаться, стал опускать ёё в кипящий котёл, ухватив за края
плоскогубцами. А Ярослав как раз планировал сварить хотя и отсыревшие, но
годные к употреблению на лесных озерах, макароны.
- Ты
что же это делаешь?! A? – закричал он и шлёпнул Петьку по руке, когда тот
держал над котлом банку. Вместо того чтобы одёрнуть руку, Петька разжал пальцы и банка булькнула на дно вместе с
плоскогубцами.
- Эй,
Виталя! – воскликнул Ярослав, растерянно наблюдая как
переворачивается с боку на бок, выпуская молочные разводы, кипящая в
котле банка. – Иди, посмотри, что твой брат наделал!
- Это не
я, - пытался оправдаться хитрый Петька, - это Ярослав меня сбил. Я просто хотел
подогреть банку над паром, чтобы оставшееся молоко стекло с краёв на дно.
- Брехня
всё это, - зло сказал Виталий, - вот мы сейчас достанем последнюю
консерву, а ты вари себе макароны, в этой мутной воде.
- А
что б тебе! – сплюнул Ярослав, и стал выливать испорченную воду в траву.
Пришлось ждать еще пол часа, пока закипит свеженабранная в
котелок вода.
Из радиостанций,
одну «Недру» мы оставили включенной на десятиметровом диапазоне, а вторую на
сто шестидесятиметровом, на заранее оговоренных частотах оперативной связи с
нашими товарищами в посёлке. Еще вчера мы договорились с Генкой, что он
привезёт к нам на островок дополнительную провизию, некоторые вещи и прочую
всякую мелочь; у нас же заберёт поднятый со дна аккумулятор, извлечённый из
трансивера чужой электромеханический фильтр и обнаруженные в старой землянке
военные находки. В целях экономии аккумуляторных батарей решили, что Гена
вызовет нас сам, когда будет плыть по протокам среди озёр и островков,
периодически консультируясь куда следует плыть. Но
время уже близилось к обеду, а его всё не было.
Мы сварили
макароны и помаслили их сливочным маслом, которое хранилось в банке с
подсоленной водой (чтобы не испортилось), но всё равно они оказались
недосоленными, и Ярослав полез в шалаш за солью. Однако Петька запротестовал,
заявив, что такие макароны ему нравятся больше, и сразу отсыпал себе в тарелку.
Ярослав, подсыпав еще соли, закрыл котелок крышкой и пошел звать Виталия,
который ловил рыбу неподалёку. Но
не прошло и пол минуты, как он вернулся,
и с криками: «Подсак! Давайте скорее подсак!», схватил последний и помчался
обратно к озеру. Мы, конечно, бросили всё, побежав за ним, сгорая от
любопытства. А посмотреть было на что.
Виталий медленно подтягивал к берегу какую-то крупную рыбу, при этом длинное
пластиковое удилище согнулось в дугу и сильно играло. Но рыба упорно
сопротивлялась, пытаясь уйти под коряги и оборвать не такой уж и толстый
полуметровый поводок. Еще немного усилий
– и она оказалась в подсаке. Это был толстый жирный карась, приблизительно
грамм 600 – 700 по весу. Карася с восхищением бросили в хозяйственный пакет,
предварительно наполнив водой до половины.
Но самое неожиданное нас ожидало впереди. Когда мы находились в
тридцати метрах от лагерной поляны, то увидели такую картину: неизвестно откуда
налетела стая ворон и хозяйничала на нашем, только что накрытом, столе. При
этом интересно было наблюдать, как вороны, собравшись вокруг Петькиной тарелки,
дружно выклёвывали из неё макароны. Другие птицы хозяйничали на столе и возле
кульков с провизией, при этом, как вскоре выяснилось, они разорвали пакет с
перловой кашей. С нашим появлением вороны разлетелись, оставив расклёванный
хлеб, остатки печёной картошки и пустую Петькину тарелку, даже кулёк с
радиодеталями и тот раздолбали. Ярослав кинулся к
деталям и обнаружил, что птицы украли позолоченный транзистор КТ-929 и фольгу с
несколькими завёрнутыми КП-350.
- Проклятые
вороны! – возмущался Петька, разглядывая опустошенную тарелку, - все макароны сожрали!
- Надо
было поперчить, - рассмеялся Виталий, - тогда бы вороны их не трогали.
- А
детали, что, тоже поперчить надо было? – спросил расстроенный пропажей по тем
временам весьма дефицитных транзисторов, Ярослав.
- Детали
надо было спрятать, - строго сказал я, и стал насыпать уже остывшие макароны с
котелка. Ну, а Петьке деваться было некуда и пришлось
есть то, что дают.
Мы уже съели все макароны,
печеную картошку и консервы, выпили три литра чая, рассказали не один десяток
интересных историй и анекдотов, а Генки всё не было, ни в натуре, ни в
эфире. Пробовали вызывать – не отвечает.
На сто шестьдесят связались с местными радиолюбителями, но наших друзей никто
сегодня не слышал.
- Не
нравится мне всё это, - сказал обеспокоенный Ярослав, - если бы у Генки что-то
не получилось, он бы обязательно связался. А так, как мы с ним договаривались,
он должен был еще с утра зайти до Виталия к родителям, взять вещи, потом добравшись до озёр, накачать лодку и отчалить.
- Очевидно,
что-то случилось, и девяносто девять шансов из ста – это неприятность, -
поддержал я опасения Ярослава.
- Знать
бы где, - сказал Виталий, - может по пути к озёрам, а может, и это самое
худшее, среди самих озёр. Конечно, утонуть он не утонет: вокруг полно
островков, но вот заблудиться может. Только странно, чего это у него
радиостанция не работает. Его «Недра» даже лучше чем две наши. И мощность там
по более будет, и аккумуляторы по новее.
- Конечно,
далеко еще не вечер, - перебил я, Виталия, - однако надо что-то думать… Только, если он
заблудился среди озёр, тогда как мы его отыщем без связи, я не представляю. Нам
то и самим непросто ориентироваться среди проток, зарослей камышей и поросших
лесом, островков. Может он перевернулся? Тогда понятно почему не отвечает.
- Если
бы перевернулся, тогда вылил бы с лодки воду и к нам уже доплыл, - не
согласился Виталий, - пусть бы без вещей и без радио, мокрый, но доплыл, тем
более лодка новая, хорошая, не то что у нас была.
- Вот
именно, не то! – вставил Петька.
- И
Петьки с ним нет, - не меняя интонации продолжал
Виталий.
- Да,
действительно странно, - удивился Ярослав, - и Петьки нет, а пропал что-то…
какое-то завидное невезение. – Послушай, Виталя, - спросил Ярослав, искоса
поглядывая на Петьку, - а нет ли у тебя еще каких-нибудь других родственников,
которые бы притягивали везение и удачу?
- Чего
нет, того нет, - развёл руками Виталий.
Поговорили, и снова сели за
радиостанцию вызывать Геннадия. Вызывали в основном, на десяти метрах и реже на
сто шестьдесят. Солнце поднялось высоко, поэтому на 160-ти метрах не было
никаких станций, а на десяти появилось прохождение; и на любительском диапазоне
28 мГц периодически появлялись иностранные ЧМ радиостанции гражданского
диапазона, с расширенной сеткой частот.
Еще через полтора часа, по всему диапазону появился сплошной шум, 6-7
баллов и услышать что-либо слабенькое не представлялось возможным. Поэтому
переключились на 160 и вызывали только там.
- Вроде
отвечает кто-то, - не уверено проговорил Виталий, сделав десяток вызовов на
одном из двух оставшихся, кварцованных каналов 160 метрового диапазона, нашей
модернизированной «Недры».
- Действительно
кто-то есть, только разобрать трудно, - согласился и я.
- Гена,
если это ты, тогда три раза по пять раз постучи по
микрофону, - предложил Ярослав, неизвестному корреспонденту.
- Да,
это он, - сказал Виталий, когда мы отчетливо услышали, чуть выше уровня шумов,
периодические щелчки. – Наконец то! – обрадовался он, но, слегка огорченно,
добавил – только почему же, его так плохо слышно?
- Ты
где, Гена? Как нас слышишь? – включившись на передачу, кричал Ярослав «DX-у»
Генке. Но разобрать ответ было нелегко.
- Я
тут… на кор… об… вет… у… всё, - отвечал Генка. – Жду свя… буду жд…,
у меня тран…тор вы…тел кул…, подклю… зазем…
на связи.
- Вот
и попробуй, догадайся, - озабочено сказал Виталий, одной рукой сжимая
гарнитуру, другой почухивая затылок, - похоже, он где-то здесь застрял. И
что-то про заземление говорил… при чём тут заземление?
- Может
у нас плохое заземление? – предположил я, - давайте его сделаем получше, может действительно поможет.
Сказали Генке
чтобы оставался на так называемой, связи, а сами принялись переделывать
заземление. До этого использовался воткнутый в почву стальной полуметровый
пруток. Ко всему прочему, у нас имелась бобина миллиметрового лакированного
провода, метров 200, прихваченного для экспериментов с НЧ антеннами. Виталий
взял бобину, отмотал несколько метров провода и, зачистив конец, прикрутил его
к стальному прутку. Потом зашел по колена в озеро и полностью воткнул пруток в
мягкое дно. От берега и до поляны где мы
расположились, понадобилось приблизительно метров двадцать провода.
- Ну,
вот, теперь готово! – гордо продемонстрировал Виталий новое заземление и
присоединил его к радиостанции. Ярослав подключил вместо малогабаритной
гарнитуры солидные операторские наушники и сразу ощутил заметное изменение в
приёме.
- Ты
гляди, меньше шума стало! Точно меньше! – обрадовался он.
- Как
часто говорил, один знакомый электрик, когда его в очередной раз бахало током, - поучительно сказал Виталий, вытирая мокрые
ноги Петькиным полотенцем, - всё это нужно проверять эмпирически.
- Сейчас
и проверим, - ответил Ярослав и начал вызывать Генку.
И действительно, с подключением нового заземления или
уровень шума уменьшился, или возросла чувствительность «Недротранса», но только
теперь Генку мы слышали вполне удовлетворительно, нормально разбирая до 90
процентов передачи. Как выяснилось, произошла с ним такая вот, история.
Вчера вечером
пошел он к Константину, брату Ярослава, и договорился с ним, что тот подкинет
его на мотоцикле вместе с вещами и
надувной лодкой к лесным озёрам. Утром, как и договаривались, Генка заскочил к
Виталию домой и взял старые военные боты. Хотел взять еще и Петькины очки, но
их так и не удалось отыскать, зато в одном из ящиков стола он наткнулся на
пошарпанную бензиновую зажигалку. Решил, что чем каждый раз покупать пластмассовую одноразовую, будет целесообразней заправить
бензиновую, тем более бензина везде полно. Потом пошёл домой ждать Костю. Через
некоторое время он приехал и, погрузив вещи, они отправились на озёра. К месту
высадки доехали без приключений, если не считать что по пути Генке приспичило в сортир, и пока он отсиживался в зарослях
орешника вдоль лесной дороги, на него свалился клещ. К тому времени пока они добрались к озеру, клещ сполз по спине и впился чуть повыше
задницы.
На берегу озера
Генка накачал лодку, спустил ёё на воду и, погрузив вещи
принялся грести по направлению к нашему островку. Путь это не лёгкий, так как,
кроме того, что необходимо с десяток километров отмахать вёслами, нужно было
ещё и проплывать через узкие поросшие камышом протоки, а также между
островками, где с деревьев свисали ветви вплоть до самой воды, которые не
давали работать вёслами и цеплялись за одежду.
Густой утренний
туман мешал Генке нормально ориентироваться среди озёр и ему
приходилось долго курсировать вдоль берегов, прежде чем удавалось
определить нужное направление. Было и так очень влажно и холодно, но вдобавок
ко всему Генка, заплывая в очередную заросшую вдоль всего берега густыми
клёнами протоку, зацепился головой за свисающую ветку и кепка-афганка, так
удобно сидевшая на голове, бесшумно упала в воду. Он сразу сдал назад, в надежде
незамедлительно выловить упавшую кепку, однако та уже напиталась
воды и одевать её на голову не имело никакого смысла. «Плохая примета»
– подумал Генка
обмотав вокруг головы футболку, потому как голова не только мёрзла, а и
подвергалась непрекращающимся атакам кровососущих насекомых, которым в этих
местах, даже похолодание не помеха. Но
комары роились вокруг лица, а чаще всего чесалось, почему-то, вокруг кобчика. И
сколько Генка не чесал, зуд не унимался, а наоборот, становился всё сильнее. «Та что ж такое!» - разозлился Генка и, прекратив грести,
запустил руку под афганку. И тут, как он потом рассказывал «сердце моё ойкнуло,
когда я нащупал еще маленького, но крепко залезшего под кожу кровососущего
клеща».
А расстраиваться
было чему. Во первых, укус лесного клеща гораздо хуже укуса болотных пиявок, некогда
присосавшихся к Петькиной ноге. И если пиявку можно оторвать и ничего не будет,
то клеща отрывать никак нельзя, всё равно под кожей останется кровососущая
головка. Более того, если клещ укусил, то в месте укуса образуется небольшая
твёрдая шишка, которая, в зависимости от продолжительности пребывания клеща на
теле, может достигать до
Очень
расстроенный, Генка, принялся быстро грести, стараясь добраться до островка как
можно скорее, чтобы удалить злощастного клеща. Погруженный в невесёлые мысли,
он утратил бдительность и со всего разгону напоролся на подводную корягу,
продырявив насквозь резиновое дно. Через пробитое отверстие приблизительно
сантиметров 10 в диаметре, быстро поступала вода, подтапливая нагруженные в
лодке вещи. Поэтому Генке не оставалось иного выбора, кроме как высадиться на
ближайшем островке.
А что же связь? Еще на берегу, когда накачал лодку, Геннадий
пытался нас вызвать, но, как известно, связь не состоялась. Он спешил, поэтому
не стал вникать в тонкости, а просто предположил, что или у нас выключена
радиостанция или его не слышно на куликовку. Решив «покричать» позже, когда
будет ближе, погрузил в лодку вещи и отправился в путь. Так вот, Генка оказался
примерно в такой же ситуации, в какой оказались мы, когда перевернулись,
подплывая к островку. Правда, у него сохранилось всё имущество, даже не очень подмокшее. Еще одним неоспоримым
преимуществом было то, что с ним не было Петьки. Еда также имелась, которую он
вёз на остров, набрав целый мешок всякой всячины. Но, вопреки всем «благам»
робинзона Генки, его подстерегло коварство провидения – радиостанция не
работала. Точнее работала, но только приёмник, а передатчик практически не имел
отдачи в антенну. Это Генка определил, подключив малогабаритное
согласующее устройство (размером с
сигаретную пачку, для настройки походных антенн), конструктивно представляющее
собой катушку с отводами, переключатель, потенциометр, и микроамперметр с
магнитофона. Короче, сколько ни кричи в микрофон, а стрелка прибора не
шевелилась, и только вывернув потенциометр на максимальную чувствительность, можно
было разглядеть едва заметные колебания.
В общем,
связавшись с Генкой и уяснив ситуацию, решили, не откладывая отправляться на
его поиски. Связаться нам удалось с помощью более эффективного заземления,
однако сигнал Геннадия был всё еще очень слабый, и в любой момент связь могла
быть утеряна. Предположительно, мощность его радиостанции не превышала
нескольких десятков милливатт, просочившихся сквозь неработающий выходной
каскад. Почему он не работал, мы не
знали, но, как говорится, вскрытие покажет. А пока стояла задача отыскать
своего товарища, причем, желательно, до наступления вечернего прохождения
радиоволн. Действительно, только начнёт вечереть, как на диапазоне появится
много шумов, помех, и других радиостанций, и даже если мы окажемся неподалёку,
всё равно связаться будет трудно или невозможно совсем, во всяком случае, в
диапазоне
- Ну
что, плот у нас вместительный, давайте собираться, - предложил я, после сеанса
связи, - раньше Генка плыл на помощь, а теперь мы плывём к нему.
- На
войне ситуация меняется каждую минуту, - вспомнил Ярослав классическую фразу