Молчанов Александр Владимирович "Пиратское радио" (роман)

Часть первая: Смерть взаймы

1

Игорь Николаевич ехал домой в превосходном расположении духа. День прошел спокойно, не было ни «наездов» со стороны обнаглевшей в последнее время налоговой инспекции, ни изматывающих переговоров с упертой и не слушающей никаких аргументов братвой. В последнее время такие дни выдавались редко. Каждая копейка теперь доставалась Игорю Николаевичу гораздо труднее, чем раньше. Все меньше было сделок, приносивших двести, триста, иногда даже пятьсот процентов прибыли. Все больше и больше денег сжирали «представительские» расходы, проще говоря, взятки.

Нет, Игорь Николаевич умел и любил давать взятки. Ему нравилось мгновенное изменение атмосферы в кабинете чиновника — будь то губернатор или простой делопроизводитель, стоило ему намекнуть на то, что у него есть возможность лично заинтересовать собеседника в исходе дела... Однако теперь даже у видавшего виды Игоря Николаевича порой захватывало дух при мысли о том, насколько выросли аппетиты нынешнего поколения чиновников. Ему очень не нравилось то, что свои деньги он зарабатывал долго и трудно, а расставаться с ними приходилось слишком часто и быстро.

Еще два-три года назад, когда можно было делать миллионы долларов буквально из воздуха, Игорь Николаевич задумывался о том, что время бешеных денег скоро пройдет, и нужно будет привыкать довольствоваться малым, учиться копить деньги по копеечке и не отмахиваться от дел, которые на первый взгляд кажутся мелочевкой. Но то, что творилось сейчас, называлось как угодно, только не стабилизацией. Начиная с семнадцатого числа богом проклятого августа, ему, да и всем его партнерам-бизнесменам, и впрямь приходилось считать каждую копейку. Заработки сократились вдвое, а расходы удесятерились. И при этом — никакой надежды на то, что когда-нибудь эта бодяга кончится. Хоть бросай дела и уезжай в деревню, растить капусту на продажу. Кстати, один из партнеров Игоря Николаевича так и поступил — продал автомастерскую, которую своими руками построил за пять лет непосильного труда, купил трактор, дом в деревне, и живет себе в семидесяти километрах от Волоковца. Красота — ни налоговая, ни братва его в этой глуши никогда не достанет.

Конечно, Игорь Николаевич понимал, что никогда не бросит свои магазины только из-за того, что ему захотелось отдохнуть. Он знал, что такое ответственность и долг перед теми людьми, которые на него работали, и теми, что вложили деньги в его бизнес. Но в последнее время он действительно начал уставать. Уставать от работы, от семьи, от телевизора, который весь вечер показывал то идиотские игры, то кровавые разборки. И если выдавался день, когда ему не приходилось сломя голову мчаться на другой конец Волоковца, чтобы решать очередную «проблему», он был по настоящему счастлив. Он ехал домой на своем черном "БМВ» и смаковал приятное послевкусие, оставшееся после этого дня. Он даже начинал смотреть по сторонам, обращая внимание не только на дорогу, но и на симпатичных девушек, высыпавших на улицы города, едва растаял снег.

Весна в этом году выдалась удивительно ранняя. Игорь Николаевич глянул на встроенный в панель электронный календарь и покачал головой: двадцать четвертое апреля, а на деревьях уже листочки появились. Он вспомнил, как первый раз в жизни ходил на первомайскую демонстрацию.

Ему было шесть лет и отец сказал, что даст ему нести красный флаг. Маленький Игорь не мог уснуть полночи, мечтая о том, как он пойдет рядом с отцом и будет размахивать красным флагом, а все вокруг будут радоваться и завидовать ему. А на следующий день с утра зарядил дождь. Отец поднял Игоря ни свет ни заря, они быстро позавтракали, и поехали на демонстрацию. Отец не обманул, Игорю и правда достался маленький красный флажок, но сама демонстрация была совершенно не похожа на то, что представлял Игорь. Просто толпа народа, все толкаются, матерятся вполголоса, где-то вдалеке мужик в костюме стоит на трибуне и что-то говорит в микрофон. Ветер доносил только обрывки фраз: «Социалистическое соревнование... да здравствует... ум, честь и совесть...» Игорь попробовал размахивать флажком, чтобы привлечь внимание, но все вокруг держали в руках точно такие же флажки и никому не было дела до маленького мальчика. Тогда Игорь вцепился отцу в штанину и сказал:

— Папа, пойдем отсюда. Пожалуйста.

Отец наклонился к нему и ответил:

— Скоро все это кончится. Тогда и пойдем. Я угощу тебя мороженым.

Отец подхватил Игоря и посадил себе на шею. Игорь с гордостью оглядел площадь. Он был выше всех, если, конечно, не считать мужика на трибуне. Но сидеть на шее отца ему тоже скоро наскучило, к тому же неимоверно захотелось в туалет. Игорь не помнил, как закончилась демонстрация, как они выбрались с площади, и угостил его отец мороженым или нет, но этот момент он запомнил на всю жизнь — матерящаяся толпа, дождь, заливающий за воротник, и неимоверное желание помочиться.

Подъехав к площади, на которой когда-то, тридцать лет назад, проходила эта демонстрация, Игорь Николаевич остановил машину. Он решил немного пройтись. Весенний шум обрушился на него, едва он открыл дверцу машины: пение птиц, веселые выкрики детей, шелест прошлогодних листьев по асфальту. Игорь Николаевич достал из кармана сигареты и закурил. Он оглядел площадь и удивился — как сильно изменился город за эти годы. Здесь была музыкальная школа, в которую мама пыталась его когда-то устроить, несмотря на все его протесты. Теперь здесь филиал фирмы, торгующей компьютерами. Вот это здание, где до революции находилось Дворянское собрание, как раз лет тридцать стояло в лесах и лишь год назад мэр выбил где-то деньги на то, чтобы закончить реконструкцию. После ремонта здание отдали областной филармонии. Здесь, в тени деревьев во время праздников обычно ставили небольшую эстраду, с которой выступали местные «звезды». А три года назад здесь поставили Поклонный крест, в память о волоковчанах, погибших в годы Великой Отечественной войны. Игорь Николаевич вздохнул и потушил сигарету. Если даже площади так меняются за три десятка лет, то как же меняются люди. Огромная пропасть разделяла его и того маленького шестилетнего мальчика с красным флажком в руках. Он хотел стать космонавтом... потом мечтал стать учителем, киноактером, писателем, черт возьми, кем угодно, кроме того, кем он стал на самом деле - торговцем. Игорь Николаевич усмехнулся. Вот чем мы отличаемся от иностранцев. Француз или американец на его месте был бы абсолютно счастлив — есть работа, свое дело, приносящее полмиллиона долларов ежегодно, есть дом, жена, детьми, правда, господь не благословил, так ведь какие наши годы. А он почему-то мучит себя, жалеет, что не стал тем, другим, третим. Какая глупость! Игорь Николаевич твердым шагом вернулся к машине. В конце концов, хозяин жизни он или нет? Он сел за руль и рванул с места. И почти сразу сбросил скорость и прижался к обочине — увидел рядом с дорогой киоск и решил купить что-нибудь попить. Увы, времена, когда он каждый вечер выпивал по дороге домой пару бутылок пива, прошли безвозвратно, поэтому пришлось ограничиться «спрайтом». Игорь Николаевич быстро оглядел витрину и купил еще шоколадку жене.

К дому он поъехал около семи вечера. По его меркам, довольно ранний час. Случалось ему возвращаться с работы и поздно ночью и даже рано утром. Что поделаешь, собственное дело требует внимания и заботы. Игорь Николаевич вышел из машины и нажал на кнопку, встроенную в брелок. Машина сверкнула фарами и погрузилась в чуткий сон, готовый взорваться истошным электронный воплем, если какой-нибудь наглец осмелится приблизиться к ней. А ее хозяин быстро вошел в подъезд, поднялся на лифте на седьмой этаж и, открыв дверь своим ключом, вошел в свою роскошно обставленную пятикомнатную квартиру.

— Леночка, ты где? — позвал он, скидывая ботинки в прихожей.

— Здесь, — отозвалась жена из комнаты.

— Покорми меня, я проголодался, как зверь, — сказал Игорь Николаевич, доставая шоколадку из кармана и входя в комнату. Так и есть. Лена лежала на диване и листала очередной номер «Космополитена». Игорь Николаевич поморщился. Он считал журналы жвачкой для ума, и ему не очень нравилось пристрастие его женушки к глянцевым обложкам и нравоучительным статьям, собранным под этими обложками. Он подошел к ней, осторожно вытащил журнал у нее из рук и поцеловал ее в губы. Лена ответила на поцелуй и погладила его по щеке.

— Накурился-то, - сказала она томно, — и, кстати, забыл утром побриться.

— Вечером побреюсь, — пообещал Игорь Николаевич и протянул ей шоколадку.

Лена просветлела — Игорь Николаевич брился с вечера только в одном случае и происходило это в последнее время нечасто. Она взяла шоколадку и вскочила с дивана.

— Я подогрею борщ, — сказала она, — а еще у меня есть котлеты.

Игорь Николаевич улыбнулся. За десять лет замужества, из которых ни дня они не жили бедно, Лена так и не рассталась со студенческой кухней. В ее маленькой головке просто не укладывалась мысль о том, что на обед можно потратить сто долларов, а при желании – даже тысячу. Несмотря на все протесты Игоря Николаевича, она упорно кормила его полуфабрикатами. Лена ушла на кухню колдовать с борщем, а Игорь Николаевич быстро переоделся и умылся, хотел выйти на балкон покурить, но передумал, включил телевизор и лег на диван. Из кухни выглянула Лена с поварешкой в руке.

— Ты забыл мне позвонить днем, — сказала она укоризненно.

— Возможно, — задумчиво ответил Игорь Николаевич, — у меня было много дел. Нужно было...

— У тебя всегда много дел, — Лена капризно вскинула носик, — ты даже представить себе не можешь, как я здесь схожу с ума, когда сижу одна целыми днями.

— Почему, могу. Я, кстати, с удовольствием заплатил бы штуку баксов за то, чтобы полдня так посидеть. И при этом считал бы, что заключил чертовски выгодную сделку.

— Сытый голодному не товарищ — заключила Лена, — тебя тошнит от людей, я соскучилась по нормальному человеческоу общению.

— Давай сходим в гости, - поскучнел Игорь Николаевич.

— К кому-нибудь из твоих партнеров? — насмешливо спросила Лена, - слушать ваши разговоры о том, кто кого на сколько кинул и какая за этим последует разборка? Или еще хуже, трескотню подружек твоих бандитов, которые ничего в жизни не видели, кроме пачек баксов, фальшивых бриллиантов и минета? Упаси бог!

Игорь Николаевич нахмурился и встал с дивана.

— Странно, — сказал он глухо, — раньше тебе хватало общения со мной. Помнишь, ты говорила, что тебе никто не нужен, ни друзья, ни подруги, ни родители, только я.

— Да, говорила, - почти выкрикнула Лена, — но тогда ты постоянно был рядом со мной. Ты же ни минуты не мог без меня находиться. А теперь? Раньше, если ты уходил больше, чем на час, ты звонил мне каждые десять минут. Ты и мобильник первый купил только для того, чтобы я могла в любой момент тебя найти. Сейчас ты приходишь домой только ночевать.

— Успокойся, Лена, — строго сказал Игорь Николаевич. Уловив истерические нотки в голосе жены, он и сам потихоньку начал раздражаться, — ты же знаешь, что я работаю, как вол для того, чтобы ты могла себе ни в чем не отказывать.

— В чем себе не отказывать? — закричала Лена, - покупать журналы, от которых меня уже тошнит, или тряпки, в которых мне некуда выйти?

— Еду бы нормальную покупала, — вырвалось у Игоря Николаевича.

— А, так тебе еда моя не нравится! Может быть, просто я тебе больше не нравлюсь? С какой стати ты кричишь на меня!

— Я не кричал на тебя! — закричал Игорь Николаевич, — но мне уже надоели эти ежевечерние истерики.

Лена хотела что-то сказать, но Игорь Николаевич взмахнул рукой перед ее лицом, как будто собирался дать ей пощечину, и Лена испуганно замолкла.

— Молчать! Я еще не закончил. Я люблю свой дом, люблю домашний уют, если на то пошло, люблю тебя. Но мне нет никакого дела до того, что ты себе выдумала в своей маленькой глупой головке. Я устаю за день, как собака, работая для того, чтобы ты каждый день могла поставить на стол нормальный обед и одеваться так, как ты хочешь. И когда я прихожу домой, я хочу видеть ласковую, соскучившуюся жену, которая рада меня видеть и готова сделать все, чтобы я мог расслабиться, а не одуревшую от скуки мегеру, которая набрасывается на меня, как на врага. И если ты в конце концов не поймешь это, детка, нам с тобой придется расстаться.

Лена разрыдалась. Игорь Николаевич снова поморщился, отвернулся и взял ключи с полки.

— Я поеду проветрюсь, - сказал он, — приди в себя и подумай над тем, что я тебе сказал. К моему возвращению ты должна сделать выводы. И подогреть борщ.

Игорь Николаевич вышел из квартиры, хлопнув дверью. Все попытки Лены устроить истерику своему мужу заканчивались одинаково — он читал ей краткую лекцию и уходил из дома минут на сорок. Катался по городу на машине, гулял, а когда возвращался домой, Лена понимала, что ссорились они из-за ерунды, и что такого золотого мужика надо носить на руках.

Как только за мужем закрылась дверь, Ирина села на диван и вытащила из под подушки сигареты. Она иногда курила, но сигареты прятала, чтобы муж не догадался. Почему-то ей казалось, что он будет сердиться, если узнает, что она покуривает. Лена зажгла сигарету, сделала несколько быстрых затяжек, потом выбросила сигарету в окно и открыла балкон, чтобы проветрить. И вдруг ей показалось, что кто-то стоит у нее за спиной. Она обернулась и облегченно вздохнула, поняв, что лишь померещилось. Взгляд ее упал на телефон. Она медленно подошла к нему взяла трубку и набрала номер. И тут же бросила трубку, как будто она была раскалена добела.

— Господи, что я делаю, - сказала она испуганно. Она невольно посмотрела в сторону двери, туда, где несколько минут назад стоял Игорь Николаевич, вернулась к телефону и снова взяла трубку. И снова набрала номер.

— Привет, это я, — сказала она, - я согласна.

Потом она устало рухнула на диван и долго-долго сидела, глядя в одну точку.

2

Дима Колосов брел по пропахшей пылью и бензином улице, то и дело оглядываясь в поисках исправного телефона-автомата. Жетончик он уже нашел в одном из внутренних карманов куртки, но сам по себе жетончик был совершенно бесполезен. Наконец Диме повезло — на угловом доме обнаружился вполне пристойно выглядящий таксофон. Дима перешел улицу, взял трубку, удостоверился, что автомат работает, зажал трубку подбородком и, придерживая одной рукой жетончик, чтобы он не провалился внутрь глупого автомата раньше времени, другой набрал номер.

— Здравствуйте, - сказал он тоном пай-мальчика, едва на другом конце провода взяли трубку, - это городской дом культуры? Мне нужен Андрей, звукооператор. Хорошо, подожду. Алло, Андрюха, здравствуй, родной. Не узнал? Это хорошо, значит, богатым буду. Не знаю только, когда. Хотелось бы сегодня. Стоп, Андрей, не грузи меня своими проблемами, у меня самого головных болей хватает. Нет, больше я ждать не могу. Да не знаю я, продай что-нибудь. Андрей, блин, почему это должно меня волновать? Это же не моя проблема, а твоя. Все, Андрей, я же сказал, деньги нужны сегодня. Завтра я иду к бандитам, и тебе придется убеждать уже не меня, а их паяльник. Хорошо, я зайду через час.

Дима положил трубку и смачно сплюнул на асфальт. От разговора у него остался неприятный привкус во рту. В начале прошлого лета он дал звукооператору городского дома культуры Андрею семьсот баксов взаймы на покупку навороченного музыкального центра. Андрей обещал рассчитаться в течение трех месяцев. И действительно, двести «зеленых" он вернул. А потом настал август, доллар попер вверх, и долг Андрея из вполне нормальной суммы превратился в умопомрачительную. Взять деньги по старому курсу Дима отказался.

— Взял баксы, вернешь баксами, — сказал он сердито, — мне нужны нормальные деньги, а не эта бумага.

Андрей прикидывал и так и так, но не мог придумать, где взять денег. Его зарплаты в тысячу рублей, по Волоковецким меркам, неплохой, теперь едва хватало на еду и сигареты. Где уж тут найти пятьсот баксов. Андрей мог бы продать пресловутый музыкальный центр, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор и выручить за него долларов сто, но это было бы и вовсе глупо. Он предпочитал «динамить» Диму – просто не отдавать деньги, надеясь, что рано или поздно нужная сумма упадет на него с потолка. Однако Дима вдруг перестал понимать шутки и начал заводить все менее шутливые разговоры на тему: дружба дружбой, а денежки врозь. И вот наконец дошло уже до угроз пожаловаться знакомым бандитам. Андрей не был уверен в том, что Дима не осуществит свою угрозу. А в том, что у Димы есть знакомые бандиты, Андрей не сомневался - Дима когда-то торговал на рынке видеокассетами, а раз так, значит, наверняка общался с местными «крутыми» ребятами. Поэтому Андрей и назначил Диме встречу через час, хотя денег у него, конечно, не было, и взяться им было неоткуда. Зато у него появилась другая идея.

Через сорок минут после телефонного звонка Дима поднялся на второй этаж Дома культуры и вошел в маленькую комнатку, заваленную проводами и Микрофонами, насквозь пропахшую дешевым табаком и жженой канифолью. Андрей сидел на полу и пытался прикрутить проволокой к микрофонной стойке отвалившуюся ножку.

— Здорово, — сказал Дима, перешагнув через мотки провода, сваленные в углу. Андрей молча подал ему перепачканную металлическими опилками руку. Дима пожал ее и присел на ящик, в котором когда-то хранился пульт, а теперь Андрей прятал от начальства пустые бутылки из-под пива.

— Стойка нае...нулась, — весело сказал Андрей, — на сцене был ансамбль ветеранов, старые перечницы, пели фигню какую-то нудную. Одна бабка расчувствовалась, решила свою песню жестом подкрепить, повела вот так рукой и задела стойку. Зараза! У меня всего три нормальных стойки были, которые не стыдно на сцену вынести. Теперь, значит, две. От этих бабок одни убытки.

— Сочувствую, - холодно сказал Дима, — так как насчет денег, Андрей? Ты придумал что-нибудь?

Анрей, ничуть не смутившись, вскочил на ноги, поставил отремонтированную стойку в угол, посмотрел на нее со стороны, покачал головой — намотанный провод действительно выглядел не очень эстетично, и присел на расшатанный стул, который Дима сначала не заметил. Стул жалобно скрипнул, когда Андрей по-барски откинулся назад.

— Дима, мне не достать денег, - сказал Андрей скучным голосом, — у меня зарплата — штука, мне год пахать надо, чтобы столько денег заработать.

— Надо было думать, когда в долг брал, — пожал плечами Дима, — я-то за что должен страдать? За доброту свою беспредельную? Нет, Андрей, эта фенька не прокатит. Ищи бабки, или ищи, что-нибудь, что можно продать. Телевизор, музыку, короче, все, что есть.

— Понимаешь, — замялся Андрей, — есть у меня кое-что, что, может быть... не знаю, как тебе и предложить... боюсь, что ты откажешься, ну да за спрос ведь морду не бьют...

— Что такое? — недовольно спросил Дима. Андрей вскочил, нырнул под стол и вытащил оттуда небольшой чемоданчик.

— Смотри, — сказал он с гордостью, и открыл чемоданчик. Внутри оказалась пластмассовая черная коробка с двумя индикаторами, встроенными в корпус.

— Что это такое? — с подозрением спросил Дима, — бомба?

— Какая бомба! — замахал руками Андрей, - это передатчик.

— Рация, что ли?

— Нет, круче. У меня братан в Иванове учился. Они с ребятами скинулись и купили у каких-то черных эту штуку. И два года по субботам выходили в эфир как студенческая радиостанция. А сейчас брат институт закончил, аппаратуру они поделили и разъехались. Брат передатчик привез, говорит, на хрена мне теперь эта штука, и подарил его мне.

— И что ты предлагаешь? — спросил Дима, - сколько он стоит?

— Когда его покупали, он стоил штуку. Тебе отдам за пятьсот, — с гордостью сказал Андрей.

— Все это хорошо, — задумчиво сказал Дима, — скажи мне только одну вешь. Зачем мне нужен этот долбаный приемник?

— Передатчик, - поправил его Андрей, — хочешь, я тебе покажу, как она работает?

— Ну покажи, — обреченно сказал Дима, - хотя я все-таки надеялся, что сегодня я увижу деньги.

— Если он тебе надоест, - затараторил Андрей, - ты можешь его продать в любую минуту. Выручишь кучу бабок. А так...

— Слушай, остынь, — оборвал его Дима, - у этого передатчика только одно применение — студенческая радиостанция. Я бросил институт два год назад и возвращаться в него пока не собираюсь. И еще — я терпеть не могу радио. А что касается того, чтобы его продать — может быть, лучше ты сам этим займешься? Потому что я что-то не уверен в том, что за него можно выручить пятьсот баксов. В конце концов, я тебе давал деньги, а не какой-то поганый приемник. Тьфу, передатчик.

— Давай я все-таки покажу тебе, как он работает, — глухо сказал Андрей, доставая передатчик из коробки, - возьми микрофон из шкафа. Здесь вход — обычный большой джек. Питание от сети. Самый большой секрет — в размере антенны. Чем больше антенна и чем выше она установлена — тем больше радиус действия.

Андрей поставил передатчик на стол, включил его в сеть, взял микрофон и показал его Андрею.

— У ребят в Иванове был четырехвходовый мини-пульт. Им хватало за глаза и за уши. Один микрофон, два сидиплейера, один вход на всякий пожарный. Если возьмешь передатчик, я тебе могу достать такой пульт. За дополнительную плату, конечно. Долларов на пятьдесят вытянет...

— Я не возьму передатчик, — отрезал Дима, — а ты из себя хитрого еврея не разыгрывай. Неудачно получается.

Дима встал. Андрей умоляюще посмотрел на него.

— Хрен с тобой, - махнул рукой Дима и сел обратно, — показывай, как работает.

— Передает он на УКВ. Частота фиксированная — 70,5. В принципе, ее можно менять, но нужно залезать в корпус. Ребята специально убрали настройку, чтобы не возиться каждый раз с поиском своей частоты. У нас 70,5 — это как раз между «Европой плюс» и «Руским радио». Как тебе такая компания?

— Очень приятно, — проворчал Дима, — а что такое «Русское радио»?

— Да ты что! — воскликнул Андрей, — это же самая крутая станция! Весь город от нее прется. Да что весь город, вся страна. Там Фоменко такое вытворяет...

— А что будет, если поймают? — спросил вдруг Дима.

— В смысле? — не понял Андрей.

— Если меня накроют с этой радиостанцией, что мне за это будет? Посадят, оштрафуют?

— А ты не ловись.

— Бегать от ментов? Прятаться по подвалам? На фиг надо.

— Нет, — с досадой сказал Андрей, — ты что думаешь, ребята с Иванова лицензию получали на вещание? Да у них сроду никаких документов, кроме зачеток, не было. Самое главное - не выеживаться. Матом в эфире не ругаться, панк-рок не ставить, не хамить, короче. Да, еще рекламу лучше не крутить. Как только дело запахнет коммерцией, тебе на хвост даже не менты упадут, а налоговая. А с этими ребятами шутки плохи.

— Стоп, стоп, стоп, — спохватился Дима, - что-то мы торопимся. Я еще ничего тебе не сказал, а ты уже думаешь, как меня от ментов спасать. Я что, сказал, что согласен его взять у тебя?

— Нет... пока, — пожал плечами Андрей, — сейчас я тебе все-таки покажу его в деле.

Адрей подключил микрофон, достал из стола маленький аудиоплейер с встроенным приемником и отдал его Диме.

— Возьми, настрой на 70,5.

Дима подкрутил колесико настройки, распутал проводки наушников и переключил режим работы с «TAPE» на «RADI O». Наушники чуть слышно зашипели.

— Работает? — спросил Андрей, — там вроде батарейки дохлые.

— Да нет, пашет еще, — ответил Дима и надел наушники.

Андрей осторожно повернул рукоятку громкости на передатчике и Дима услышал, что шум в наушниках изменился, стал более ровным.

— Раз, раз, проверка связи, — сказал Андрей в микрофон. Дима услышал его голос в наушниках, повернулся к нему и показал большой палец. Андрей просветлел.

— Сейчас еще хреновый звук, — сказал он в микрофон, — потому что вместо антенны я гвоздик в гнездо вставил. А если бы был хотя бы кусок провода метра в полтора - совершенно другой эффект.

— А какой радиус действия? — спросил Дима.

— Чего? - переспросил Андрей, и Диме вдруг на секунду стало страшно — они просто стояли, разговаривали здесь, а их разговор транслировался на несколько километров и вполне может быть, что какой-нибудь радиолюбитель, шарящий именно в этот момент по ультракоротким волнам, наткнулся на их разговор и удивленно смотрел на свой приемник, выловивший из беспорядочного шума несколько осмысленных слов.

— Какой радиус действия, я спрашиваю? - громче сказал Дима.

— А, радиус, — закивал головой Андрей, — точно я не знаю, я же сказал, все зависит от размеров антенны и высоты, на которой она установлена. Но если ты будешь передавать с высоты двенадцатиэтажного дома, километров двадцать он накроет легко. Короче, весь город.

— Класс, — восхитился Дима. Он жил как раз на двенадцатом этаже и Андрей прекрасно знал об этом.

— Еще бы, — подмигнул Андрей, перекинул микрофон в левую руку и, приняв позу Фредди Меркьюри, начал декламировать прочувствованным голосом:

— Наша Таня громко плачет — Уронила в речку мячик. Тише, Танечка, не плачь, Сдашь бутылки, купишь мяч!

— Чего ты мелешь! — сердито выкрикнул Дима, и выхватил у Андрея из рук микрофон. Отключил его от передатчика и бросил на стол, — ты с ума сошел! Читать такую ерунду в эфире. А если у приемника окажутся дети? У них ведь травма будет на всю жизнь.

— Да ну, — отмахнулся Андрей, — ты бы слышал, какие штуки откалывают на «Русском радио»! Моя «Танечка» по сравнению с ними — благородная девица.

— К черту твое «Русское радио»! - заорал Дима, — думать надо, когда ты в микрофон треплешься. Ты же сам мне только что говорил — никакого хамства в эфире. И сам же такое откалываешь.

— Да ладно, да что я такого сказал-то, — виновато забормотал Андрей, — так что, берешь передатчик?

— Беру, беру, - озабоченно сказал Дима, - если ты к этому приемнику достанешь пульт.

Андрей посмотрел на него, видимо, хотел заикнуться про пятьдесят долларов, но решил, что не стоит, и быстро закивал.

— К вечеру будет пульт. Блин, обмыть бы надо сделку-то...

Дима посмотрел на него.

— У тебя есть деньги на магарыч?

— Нет, но я думал... — увял Андрей.

— Индюк тоже думал, — проворчал Дима и сложил передатчик в чемодан. Потом он взвесил на руке микрофон и отложил его в сторону, — ты что, работаешь с микрофонами для караоке? Нашел бы для меня хотя бы один приличный «Шур».

— Я бы нашел, - уныло сказал Андрей, — только на весь клуб есть два «Баердинамика» и оба лежат у директора в сейфе. Он их достает по большим праздникам.

— Ладно, живи, — милостливо сказал Дима, — такой хлам у меня у самого есть.

Андрей пожал плечами. Дима взял чемодан в руку и прошелся по комнате. Потом подошел к Андрею и положил ему руку на плечо.

— Кто-нибудь еще знает, что у тебя была эта штука? — спросил он.

— Никто.

— Точно никто? А брат?

— Брат в Питер уехал. Нет, никто не знает, — Андрей старался не смотреть Диме в глаза.

— Ну смотри, — сказал Дима с угрозой, — если разболтаешь... — он не закончил.

— Эй, ты чего, — возмутился Андрей, — чего ты это... волну гонишь. Я тебе не мальчишка.

— Все, Андрюша, - ласково сказал Дима, — я тебя предупредил. Не забудь о пульте.

Он отошел к двери, помахал Андрею рукой и вышел в коридор. Андрей отвернулся от двери, взял со стола пачку «Примы», вытащил полурассыпавшуюся сигарету, щелкнул зажигалкой и жадно затянулся.

3

— Игорь Николаевич, документики на подпись, — Олечка перегнулась через стол, безо всякого стеснения продемонстрировав шефу все свои прелести. Игорь Николаевич строго глянул на секретаршу через очки, но тут же улыбнулся:

— Оля, как тебе не стыдно. Вводишь старика в соблазн.

Он взял документы, подмахнул их, не глядя, и вернул Оле. Она быстро оглянулась, убедилась, что никто за ними не наблюдает, и, выгнув спину, пододвинулась к начальнику.

— Да вы, Игорь Николаич, еще сами кого хочешь соблазните, — сказала она, задыхаясь. Игорь Николаевич снял очки, и, медленно проведя правой рукой по столу, положил ее Оле на бедро. Оля дышала толчками. Шеф внимательно смотрел на нее, чуть заметно улыбаясь. Его рука, плавно двигаясь вверх, скользнула ей под юбку. Оля выгнулась еще сильнее, пропуская его в святая святых. Игорь Николаевич прикрыл глаза. Оля перенесла центр тяжести на правую руку, а левую опустила под стол. Она быстро расстегнула брюки шефа и, обхватив рукой его член, начала двигать ею. Игорь Николаевич достал руку из-под олиной юбки и положил ей на плечо.

Оля послушно переместилась под стол. Сначала она ласкала член хозяина языком, потом вдруг одними губами укусила его. Игорь Николаевич вздрогнул и крепко сжал рукой плечо девушки. Она провела ладонью по его бедру и одним движением насадила себя на его член. Игорь Николаевич приподнялся на несколько сантиметров, загоняя затвердевшую плоть в горло секретарши. Оля легонько похлопала его по ноге, как будто прося пощады. Игорь Николаевич опустился обратно в кресло, а Оля медленно отодвинула голову назад, а потом вперед и снова назад. Игорь Николаевич вцепился ей в плечо, но Оля взяла его руку в свою и передвинула ее немного в сторону, на шею. Потом еще в сторону, и в конце концов положила ее себе на голову.

— Кошечка моя, — прошептал Игорь Николаевич. На столе зазвонил телефон. Он взял трубку и тут же положил ее снова. Оля подняла голову, вынула член хозяина изо рта, провела им по своей щеке и посмотрела на Игоря Николаевича мутным, пьяным от возбуждения взглядом. Он стиснул зубы, положил обе руки ей на голову и, вцепившись ей в волосы, снова заставил ее взять его в рот. Он быстро начал двигать ее головой, зажатой в руках и через несколько секунд захрипел и откинулся назад. Оля несколько раз сглотнула, но все равно сперма потекла у нее по губам. Она облизала сначала член Игоря Николаевича, потом вытерла губы тыльной стороной ладони, аккуратно застегнула брюки шефа и вылезла из-под стола. Игорь Николаевич помог ей, подав руку.

— Можно я загляну в комнатку? - скромно спросила Оля, показывая на неприметную дверь за книжным шкафом, — мне нужно привести себя в порядок.

Собственно, комнаток за дверью было две — комната отдыха директора фирмы «Феникс» Игоря Николаевича Королева с диваном и телевизором, и совмещенный санузел с крошечной ванной, в которой можно было мыться только сидя, и унитазом с позолоченной крышкой. Собственно, Королев не раз «расслаблялся» с секретаршей в комнате отдыха, да и ванную Оля успела изучить более чем внимательно за полгода своей работы. Однако спросив разрешения у начальника проникнуть на запретную для простых смертных территорию, она как бы подчеркнула, что пользуется начальственной ванной лишь в виде исключения и не претендует ни на что здесь как полноценная хозяйка.

— Подожди, — устало сказал Игорь Николаевич и встал с кресла, - сначала я руки помою.

Оля смиренно отошла в сторону. Выглядела она живописно: волосы растрепаны, помада размазана по щекам, блузка помята, и вдобавок на подбородке подсыхает белая жидкость. Вместе с тем она была очень сексуальна, от нее как будто исходили какие-то волны, заставлявшие сильнее биться сердце мужчины. Игорь Николаевич остановился, забыв, куда он шел. Он поднял руки и Оля шагнула к нему. Он прижался к ней, чувствуя, что ее молодое тело все еще горит от возбуждения. Он поцеловал ее в губы, слизывая с ее подбородка свою собственную сперму. Она на секунду отстранилась от него, но только чтобы расстегнуть блузку и быстро скинуть бюстгалтер. Игорь Николаевич снова обнял ее, чувствуя под руками гладкую, теплую кожу ее спины. Потом он опустился ниже и начал ласкать языком ее грудь. Сосок мгновенно набух. Оля запрокинула голову назад и, не стесняясь, застонала. Игорь Николаевич грубо развернул ее спиной к себе и, толкнув вперед, заставил опереться руками на стол. Оля выгнула спину, приглашая его войти в нее сзади. Игорь Николаевич быстро расстегнул ее юбку и Оля, двигая бедрами, выскользнула из нее. Он хотел было снять с нее трусики, но Оля остановила его руку.

— Пусть они останутся, — сказала она, — их можно просто сдвинуть в сторону.

Игорь Николаевич вновь расстегнул брюки, чувствуя, что он уже не в силах справиться с возбуждением. Оля терлась ногой о его бедро, тихо постанывая. Наконец он освободил свой член и, быстро проведя ладонью по бедру Оли, чтобы определить направление своего движения, вошел в нее. Оля пискнула и закусила губу, чтобы не закричать. Член Игоря Николаевича был чуть больше, чем ей хотелось бы, поэтому вместе с наслаждением пришла и боль. Хозяин брал у свой рабыни то, что принадлежало ему по праву. Он двигался уверенно и размеренно, приближаясь к высшей точке наслаждения, и когда он кончил, и Оля почувствовала, что внутри нее забил горячий фонтан, она тоже вдруг дернулась и стиснула внутри себя член хозяина. Потом она бессильно уронила голову на руки. Игорь Николаевич отступил назад и застегнул брюки.

— Все, деточка, - сказал он и похлопал Олю по попке. Она быстро, не глядя на хозяина, подняла с полу юбку и побежала в ванную. Игорь Николаевич внимательно оглядел поле недавней битвы и, не обнаружив ничего предоссудительного, сел за стол и взял сигареты. "Все мужчины после этого курят" — вспомнил он фразу из Франсуазы Саган. Тонко замечено. Неизвестно еще, что доставляет большее удовольствие — занятие любовью или то, что после него можно спокойно посидеть, выкурить сигарету. Королев вытряхнул из пачки «Парламента» одну штуку, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Он баловался с Олей уже несколько месяцев, и это было не первое его увлечение после женитьбы на Лене, однако ему и в голову не пришло бы считать это изменой. Просто небольшое развлечение делового человека. Его удивляло другое. Странно, что Олечка, кажется, была всерьез в него влюблена, причем именно в него, а не в его деньги. Конечно, он иногда делал ей небольшие подарки, она получала неплохую зарплату, гораздо больше, чем платили секретаршам в любой другой фирме города. Но Игорь Николаевич чувствовал  — ей нужно не это, ей нужно его внимание и ласка, она жадно ловит каждое его слово и взгляд. Это было не очень хорошо — по фирме уже наверняка начали ходить разговоры о романе шефа с секретаршей. С другой стороны, это было приятно. Как-никак есть еще порох в пороховницах! А что касается разговоров — пусть говорят, языки мозолят. Игорь Николаевич потушил сигарету и хотел было взять телефонную трубку, как увидел Олю, выходящую из ванны. Она была свежая и счастливая.

— Игорь Николаевич, я заберу документы, - сказала она, вновь давая понять, что без его разрешения никогда не переступит черту между личными и служебныи отношениями.

— Конечно, Олечка, — улыбнулся ей Игорь Николаевич, — и найди Рината, пусть зайдет ко мне. Нужно обсудить одну проблему.

— Хорошо, Игорь Николаевич, — Оля выскользнула в приемную, а хозяин встал и прошелся по кабинету. Он чувствовал себя молодым и сильным. Нужно было браться за дела. В дверь постучали.

— Входи, Ринат, - не оглядываясь, сказал Игорь Николаевич. Он чувствовал приближение своего помощника даже сквозь стены. Ринат был человеком Аркадия Бардина по кличке Бугор — местного смотрящего, который в свое время и принял решение — вложить деньги в подающую хорошие надежды фирму «Феникс». Бугор попросил Игоря Николаевича принять Рината на какую-нибудь непыльную работу, дескать, нужно человека к делу пристроить, обещал кому-то из его родственников. Однако Игорь Николаевич этому не поверил, а Бугор заметил, что он не поверил. И ни тот ни другой не сказали друг другу ни слова о настоящих служебных обязанностях Рината — докладывать Бугру, как Королев тратит его деньги. Со временем Игорь Николаевич отметил, что Ринат исполнителен, инициативен и, главное, имеет голову на плечах. Он стал поручать ему все более и более ответственные задания и в конце концов Ринат стал начальником охраны фирмы и его правой рукой. О том, что он рассказывает Бугру о делах его фирмы, Игорь Николаевич старался не думать.

— Здравствуйте, Игорь Николаевич, — лицо Рината было непроницаемым. Если бы он и заметил, что шеф слегка растрепан, то никогда не подал бы виду.

— Я хочу с тобой поговорить об идее филиала нашего магазина на въезде в город... — начал Игорь Николаевич, но Ринат перебил его:

— Это хорошая идея. Но сегодня я принес плохие новости. Думаю, с филиалом придется обождать.

— Что такое? — нахмурился Игорь Николаевич. Он не любил плохих новостей и еще больше он не любил, когда его перебивали.

— Нас обокрали, - коротко сказал Ринат. Игорь Николаевич покачал головой и вытащил из пачки сигарету.

— Сколько? — спросил он.

— Пятьсот тысяч. Вся наличка, которую мы хотели потратить на товар.

— Та-ак, — протянул Игорь Николаевич, - поллимона, значит. Оч-чень хорошо.

Лицо его покраснело, он схватил со стола карандаш и переломил его пополам.

— Кто? — спросил он наконец.

— Доступ к деньгам имели четыре человека, — бесстрастно сказал Ринат, — вы, я, наш главный бухгалтер... и ваша жена.

— Моя жена? — не понял Игорь Николаевич, — она-то откуда имела доступ?

— Ключи, — объяснил Ринат, — есть три ключа от сейфа, где хранится наличка. Один у вас.

Игорь Николаевич машинально проверил, на месте ли ключи и облегченно вздохнул, найдя связку в кармане брюк.

— Второй — у меня, — продолжал Ринат, — третий лежит в моем сейфе и я его выдаю по просьбе главного бухгалтера. То есть, только я и вы имеем возможность взять ключ домой и воспользоваться им во внеслужебное время.

Королева бросило в жар.

— Стоп, - прервал он Рината, — ты что, подозреваешь меня?

Ринат покачал головой.

— Нет, — сказал он, — вы — вне всяких подозрений. Вы отлично представляете, какими могут быть последствия и никогда бы не решились на такое.

Королев облегченно вздохнул.

— Я все-таки не понял, как в круг подозреваемых попала моя жена?

— Очень просто, - объяснил Ринат, — мы уже выяснили, что деньги мог взять главный бухгалтер, но только в рабочее время, я или вы — в любое время. Так?

— Допустим, — согласился Королев.

— Теперь проверим членов семей. Дергать жену и маму главного бухгалтера бесполезно, потому что они не могли вытащить ключ от сейфа из его кармана, пока он находился на работе. Я живу один. Остается ваша жена. Извините, но она вполне могла взять ключ, пока вы спали и сделать дубликат.

— Я уверен в ней, — глухо сказал Игорь Николаевич.

— Я просто изложил свои соображения, — пожал плечами Ринат, — решение будете принимать вы.

— Подожди-ка, - сказал Игорь Николаевич, — сколько, говоришь, пропало?

— Пятьсот штук, - сказал Ринат.

Игорь Николаевич поморщился.

— А, может быть, попробуем решить проблему... своими силами?

— Как это? — не понял Ринат.

— Ну, скажем так, — Игорь Николаевич начал яростно тереть лоб, — вместо украденных денег я вложу свои пятьсот штук. И мы не будем поднимать шум. Тихонько выясним, кто украл и тихонько разберемся с вором.

— Конечно, шум поднимать не стоит, — согласился Ринат, — это плохая реклама.

— Нет, ты не понял, — Игорь Николаевич наконец решился посмотреть на него и тут же опустил глаза, - не звони Бардину.

Ринат промолчал.

— Ему не нужно об этом знать, - сказал Игорь Николаевич, — тем более если в этом замешана Лена...

— Я не буду говорить ему о вашем предложении, - жестко сказал Ринат, — о том, что у фирмы украли деньги, я уже сообщил.

Игорь Николаевич как будто постарел в одно мгновение лет на десять. Он взял со стола очки, надел их, снял, задумчиво засунул дужку в рот...

— Найди вора, Ринат, — сказал он наконец, — найди, кто это сделал и принеси мне доказательства, что это сделал именно этот человек. И я убью его собственными руками.

Ринат кивнул.

— Будет сделано, хозяин, - сказал он и повернулся к дверям. Игорь Николаевич не заметил, что на дне его глаз мелькнула злорадная, мстительная искорка.

4

Игорь Николаевич выскочил из кабинета следом за Ринатом. Он посмотрел на Олю невидящим взглядом и коротко бросил:

— Меня не будет минут сорок. Переводи все звонки на мобильный.

— Хорошо, Игорь Николаевич, — кивнула Оля, но он уже вышел из приемной. Оля пожала плечами и безо всякой надобности переложила документы на столе.

Игорь Николаевич ехал домой. Обвинение Рината было нелепым, фантастичным, но в то же время реальным и смертельно опасным. Он не случайно заговорил о Лене. Совершенно точно, он знал о ней что-то, чего не знал Игорь Николаевич. И если это действительно так, то он должен тоже узнать это и как можно скорее. До того, как ему позвонит Бардин и спросит, где деньги. А значит, нужно встретиться с Леной и поговорить с ней. Игорь Николаевич надеялся, что ему будет достаточно посмотреть ей в глаза, чтобы понять, что она ни в чем не виновата. А если нет? А вдруг это и правда она? Что он, в сущности, знает об этой девчонке? Им ведь даже поговорить толком за годы семейной жизни не удалось — все дела, дела.

Что ж, если это действительно ее работа, он сделает то, что должен сделать. Игорь Николаевич внезапно понял, как он боится Бардина. Он никогда не отдавал себе отчета в том, что побаивается Рината, но при мысли о Бардине его охватывал настоящий ужас. Бардину было далеко за шестьдесят и из них сорок он делал деньги, чаще всего не вполне законными способами. Королев старался не думать о том, случалось ли Бардину убивать людей собственноручно, об этом рассказывали разное. Говорили, однажды он сидел в ресторане за столом с одним «крутым» и тот сказал что-то не очень для него приятное. Бардин воткнул ему вилку в лоб, вытер салфеткой рот, бросил на стол деньги за ужин и спокойно вышел. Никому даже и в голову не пришло его задерживать. Говорили и другое — что он уже лет двадцать как никого не убивал своими руками. Однако когда Игорь Николаевич пожимал ему руку, когда смотрел на его рябое лицо и видел его пустые, холодные, неподвижные, как у змеи глаза, он понимал — ему ничего не стоит этой самой рукой переломить ему позвоночник. И чтобы этого не случилось, он сделает все, что угодно. Если надо — убьет собственную жену.

Игорь Николаевич выбросил в открытое окно недокуренную сигарету. Встречный поток воздуха тут же закружил ее и унес в сторону от дороги. Королев вытащил еще одну сигарету. Его одновременно тошнило от вкуса табачного дыма и в то же время безумно хотелось курить. Он влетел во двор, остановился напротив своего подъезда и медленно вышел из машины. Ему не хотелось подниматься наверх. Он беспомощно оглянулся, но двор был пуст. Он подумал, что, наверное, он еще смог бы сейчас сесть в машину и уехать из города, из страны, куда-нибудь к черту на кулички.

Игорь Николаевич тяжело вздохнул. Он не был мечтателем и прекрасно понимал, что от Бардина ему было бы не уехать, он достал бы его и на краю света и у черта на куличках. Все было бесполезно, нужно было подняться наверх и посмотреть в глаза своей судьбе. Игорь Николаевич вошел в подъезд, вызвал лифт, поднялся на седьмой этаж, вышел в коридор и вдруг остановился. У него появилось такое ощущение, что он попал в перекрестье оптического прицела. Он потряс головой, но ощущение не пропадало.

— Господи, бред какой-то, — пробормотал Игорь Николаевич, — у меня начинается паранойя.

Он почувствовал легкое головокружение и решил выйти на балкон в конце коридора. Можно немного подышать воздухом, выкурить еще одну сигарету и на несколько минут отложить свой разговор с Леной. Неожиданная отсрочка так обрадовала Игоря Николаевича, что он даже стал что-то мурлыкать под нос. Он вышел на балкон, вытащил сигарету, поджег ее и, глубоко затянувшись, оперся на перила. И похолодел: рядом с его БМВ стояла красная «десятка». Ее двигатель работал, а в кабине — Королеву это было хорошо видно сверху — сидели два человека. «Это «хвост»! — промелькнуло в голове у Королева, — это же за мной следят! А если это убийцы?» Он одной затяжкой втянул в себя остаток сигареты и, аккуратно потушив окурок о стену, положил его на бетонный пол. Упаси бог бросить его вниз!

Потом он вышел в коридор, пошатываясь, дошел до свой двери, путаясь в ключах, открыл замок и вошел в свою квартиру, которая теперь казалась ему едва ли самым опасным местом в мире.

— Лена! - позвал он негромко. Никто не отозвался. Мозг Королева пронзила неожиданная догадка — Лену уже увезли. Или убили.

— Лена! - попытался он закричать, но получился какой-то жалкий писк. Он прошел по квартире, заглянул в комнату, в спальню, даже в ванну и туалет. Лены нигде не было. Он вышел на кухню и опустился на стул. И увидел лежащую на столе записку. Близоруко щурясь, он наклонился к столу и, не касаясь руками клочка бумаги, прочитал: "Прощай, милый. Деньги я взяла в счет алиментов. Не ищи меня. Лена.»

Игорь Николаевич в ярости стукнул кулаком по столу.

— Су-у-ка! — заорал он и вскочил, — что же ты наделала, сука!

Если бы сейчас открылась дверь и в квартиру вошла Лена, Игорь Николаевич задушил бы ее собственными руками. Он ненавидел ее, ненавидел за то, что она заставила его испытать страх. Он мгновенно забыл о поджидающей его на улице «десятке», он стал спокоен и собран. Он достал из кармана сотовый телефон, но набрать номер не успел — телефон задребезжал, подавая сигнал вызова.

— Слушаю, — недовольно рявкнул Королев, но тут же вытянулся по струнке, — здравствуйте, Аркадий Семенович. Извините, не узнал, богатым будете.

— Буду, буду, - добродушно усмехнулся Бардин, — ну давай, докладывай, как дела.

— Есть некоторые проблемы, — осторожно сказал Королев. Он понимал, что Ринат уже представил Бугру подробный доклад, и обманывать его нельзя. Не такой он человек, чтобы его обманывать.

— Что такое? — почти насмешливо сказал Бардин, — налоговая наехала?

— Нет, Аркадий Семенович, — холодея, сказал Королев, — недостача у меня обнаружилась. Крупная.

— Недостача — это плохо, — серьезно сказал Бардин, — что будешь делать?

Игорь Николаевич облегченно вздохнул. Бардин согласился его выслушать, тем самым дав понять, что не считает его виновным в случившемся.

— Прежде всего, я вложу недостающую сумму из своих сбережений, — сказал Королев, — сегодня к вечеру деньги будут в обороте. Это...скажем так, происшествие не должно парализовать работу фирмы. Тем более, что ребята собираются за товаром, наличка им будет нужна позарез.

— Правильно, — похвалил Бардин, - только этого мало.

— Разумеется, — поспешно сказал Королев, — вторая и более важная задача — найти вора и наказать его. Нехорошо, если о нас будут говорить, что нас можно безнаказанно обокрасть.

— Мне нравится ход твоей мысли, - довольно сказал Бардин, — но...

— Я знаю, кто украл деньги, — тихо сказал Королев, — предоставьте это дело мне.

— Ты уверен, что сможешь сделать все так, как надо?

— Смогу, — твердо сказал Королев.

— Смотри, я все-таки мог бы тебя избавить от этой тягостной обязанности.

— Я благодарен вам за вашу заботу, но... я косвенно виноват в том, что возникли эти проблемы, поэтому и решать их буду тоже я.

— Хорошо, сынок, — сказал Бардин, — позвони мне, когда управишься.

— Конечно, Аркадий Семенович.

— Удачи тебе.

— Спасибо.

Игорь Николаевич выключил телефон и рукавом вытер пот со лба. Кажется, он провел переговоры безукоризненно. Общаясь с людьми круга Бардина, необходимо было постоянно контролировать себя, чтобы не ляпнуть лишнего. Неосторожное слово, взгляд, жест могли стоить не только больших неприятностей, но и жизни. До сих пор Королеву удавалось договариваться с Бугром и его людьми, кажется, удалось и на этот раз, хотя ситуация была критической.

Бардин был человеком того круга, в котором за воровство у «хозяина» убивали. И неважно, что украл не сам Королев, а его жена. Недаром говорят — муж и жена — одна сатана. Королева убили бы не только за то, что он попытался покрыть убийцу, но даже и за то, что он был неаккуратен и повсюду таскал с собой ключи от сейфа с наличкой. А потом нашли бы и Лену и убили бы ее тоже. Впрочем, ее теперь уже ничто не спасет. Королев набрал номер и прижал трубку к уху. Ринат ответил мгновенно, как будто держал руку на телефоне.

— Ринат, разыщи мою жену, — безо всякого выражения сказал Игорь Николаевич.

— Будет сделано, шеф, - ничуть не удивившись, ответил Ринат. «Интересно, как он называет Бардина, — подумал Королев, — тоже шефом, или гражданином начальником? Да нет, вряд ли, скорее всего, по кличке — Бугром.»

— Пошли людей на вокзалы, в аэропорт, - продолжал отдавать распоряжения Королев, — перекрой дороги. Особенно на Москву и Питер. Хотя на Архангельскую трассу тоже нужно поставить человечка. У нее было три-четыре часа форы. Постарайся не терять ни секунды. Все, работай.

— Да, шеф, — сказал Ринат и отключился. Королев тяжело опустился на стул. Но тут же вскочил и подбежал к окну. «Десятки» во дворе не было. Он понял: Бардин снял наблюдение, убедившись, что Королев по-прежнему его человек. От радости Игорь Николаевич чуть было не пустился в пляс. Он не знал, что за ним по-прежнему наблюдают, только уже не демонстративно, а тайно. Бардин по-прежнему не доверял ему, но не считал нужным открыто говорить ему об этом.

Игорь Николаевич отправился в офис, попросил Олю ни с кем, кроме Рината его не соединять, и закрылся в кабинете. Он ходил из угла в угол, без конца курил, поглядывая на телефон. Когда он наконец зазвонил, Королев вдруг оцепенел и лишь после четвертого звонка смог заставить себя взять трубку. Звонил Ринат. Королев втайне надеялся услышать, что поиски пока ничего не дали, но Ринат коротко доложил:

— Она у нас. Какие будут указания?

— Вези на базу. Я буду через пятнадцать минут.

Через десять минут БМВ Королева остановилась во дворе склада фирмы «Феникс». Он заметил серебристую «Вольво» Рината, и быстро поднялся в контору. Ринат сидел за столом со скучающим видом. У двери стоял один из его боевиков, числящийся по штатному расписанию консультантом по програмному обеспечению. Лена сидела посреди комнаты на стуле, лицом к двери. Когда вошел Королев, она подняла на него заплаканное лицо, всхлипнула и... отвернулась. Королев растерялся. Он ожидал, что она будет просить прощения, говорить, что это ошибка, что она больше не будет, а Лена просто молча плакала, стараясь не встретиться с ним глазами.

— Где деньги? - спросил он.

Лена молчала. Королев подошел к ней, взял ее за подвородок и рывком развернул к себе.

— Ты что, дорогуша, решила, что мы здесь в детские игры играем? - спросил он, потихоньку выходя из себя.

— Нет, Игорь, я прекрасно знаю, в какие игры ты играешь, — сказала Лена грустно, — и я в них играть не хочу.

Королев на мгновение потерял дар речи.

— Ты что, хочешь сказать, что тебя не устраивает то, как я зарабатываю свои деньги? — спросил он, повышая голос, — да ты посмотри на себя. Воровка!

— Думай что хочешь, — холодно сказала Лена, — я свой выбор сделала.

— Дура, - всплеснул руками Королев, — ты зачем деньги украла? Тебе что, развод нужен был? Поговорила бы со мной, решили бы проблему полюбовно. Ты, признаться, тоже мне малость поднадоела в последнее время. Попросила бы денег, я бы тебе дал. Не пол-лимона, конечно, но голодная бы ты не сидела. А теперь... ты даже не представляешь, как ты серьезно запуталась.

— Что ты мне сделаешь? — с вызовом выкрикнула Лена, — убьешь? Кишка тонка! А все остальное я выдержу.

— Не думаю, — грустно сказал Королев, - боюсь, я тебе могу предложить только два варианта твоей дальнейшей биографии: ты говоришь, где спрятала деньги и тебя убивают быстро, выстрелом в голову, или ты предпочитаешь отпираться и тогда перед смертью тебя будут пытать, пока ты сама не начнешь молить о том, чтобы тебя пристрелили.

— Не надо меня запугивать! — отмахнулась Лена и вдруг посмотрела на Королева и поняла, что он говорит правду, — ты что, будешь меня пытать?

— Не я, - покачал он головой, - Ринат и его ребята. Глупая ты моя девочка. Говори, где деньги, и я попробую что-нибудь для тебя сделать.

Он перехватил неодобрительный взгляд Рината и тяжело вздохнул.

— Где деньги? - повторил он.

— У меня их нет, — сказала Лена.

— Я в этом не сомневаюсь, — кивнул Королев, — где они?

— Они... далеко. Я отдала их одному человеку. На хранение.

— Кому?

— Я его не знаю.

— То есть как?

— Мне его порекомендовали. Его зовут Артем. Мне сказали, что это надежнее, чем швейцарский банк.

Королев повернулся к Ринату.

— Ты что-нибудь знаешь об этом Артеме?

Лицо Рината вытянулось.

— Это очень плохо. Артем не отдаст деньги.

— Как это не отдаст? Это же наши деньги.

— Его не волнует, чьи это деньги. Он вернет их только тому, кому велит отдать человек, который эти деньги принес.

— Он что, сильно крутой?

— Нам он не по зубам, - просто ответил Ринат.

— Вот уж не знал, что здесь есть кто-то, кто может оказаться не по зубам Бугру.

— Бугор знает закон, — возразил Ринат, — Артем — как банк. Мы не сможем делать дела, если кто-то будет грабить банки. Есть вещи, через которые нельзя переступать.

— Кто, кроме тебя, может получить деньги? — спросил Королев Лену.

— Никто, — сказал она.

— Значит, за деньгами пойдешь ты, — решил он.

— Никуда я не пойду.

— Жить захочешь - пойдешь.

Лена посмотрела на мужа, и в ее глазах он прочитал безнадежную решимость.

— Ринат... — начал он и махнул рукой. Ринат напрягся, как охотничья собака, заметившая дичь, но ждущая лишь команды хозяина, чтобы броситься на нее.

5

Дима не решился вывести антенну на крышу. Антенной служило обыкновенное металлическое ведро, которое он выставил его на балконе. Передатчик он поставил на подоконник, пульт — на стол. К пульту он подключил магнитофон, проигрыватель компакт-дисков и микрофон, отрегулировал громкость, посетовал на отсутствие компрессоров, которые выравнивали бы звук по громкости, и включил передатчик.

— Пробный эфир. Внимание, пробный эфир, — сказал он в микрофон. Приемник, настроенный на УКВ, тут же ожил, как будто микрофон был подключен к нему. Все было готово к тому, чтобы работать в эфире. Дима выключил передатчик, аккуратно сложил микрофон и вышел из комнаты. Он все-таки немного опасался выйти в эфир просто так, безо всякой подстраховки, и решил посоветоваться со своим другом, Колей Архиповым, который был старше его на шесть лет и к тому же работал в охранной фирме, а значит, гораздо лучше Димы умел разбираться с различными неприятностями.

Колю Дима застал в офисе, что, в принципе, было большой редкостью — он работал "на объекте», то есть охранял какой-то склад, и в контору обычно заходил только чтобы получить зарплату. Фирма «Альфа-охрана» занимала всего два кабинета и поговорить в них было негде, так что Коля увел Диму в курилку.

— Ну рассказывай, — сказал Коля, затягиваясь «Балканской звездой» и прикрывая покрасневшие от усталости веки, — я же вижу, что тебя так и распирает. Что у тебя за новая идея.

— Это точно, — с подъемом ответил Дима, - точнее и не скажешь. Новая идея. Такого в Волоковце еще не делали. А я сделаю.

— Давай, не томи, — махнул рукой Коля.

— Я открываю пиратское радио, - выпалил Дима.

— Чего-чего? — опешил Коля, едва не поперхнувшись горьким табачным дымом.

— Пиратское радио, — повторил Дима, — у меня есть передатчик на УКВ, пульт, микрофон и куча дисков. Сегодня вечером я выхожу в эфир.

— А лицензия у тебя есть? — спросил Коля.

— Откуда лицензия на пиратском радио, - насмешливо спросил Дима, — нам, пиратам, никаких лицензий не положено. Разворачиваем «Веселого Роджера» и вперед — на абордаж.

— Ага, — кивнул Коля, - а через час тебя ребята из ОБЭПа схватят за задницу и оштрафуют на тысячу минимальных окладов.

— Не оштрафуют, — уверенно сказал Дима, - во-первых, я безработный. Я предъявлю справку о том, что у меня нет никаких доходов.

— Тогда посадят.

— За что?

— Не знаю, как статья называется. За нарушение каких-нибудь правил пользования радиопередающими устройствами. Но могу специально уточнить.

— Подожди. Понимаешь, я же не хулиганить собираюсь в эфире. Выйду, поздороваюсь, новости расскажу, музычку поставлю. Кому от этого хуже будет? Мне кажется, что они дергаться не будут.

— А мне кажется, что будут, — мрачно сказал Коля.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанское, — решительно заявил Дима, — самое страшное, что со мной могут сделать — это отнять передатчик. Но ведь тоже в первый же вечер его не отнимут. Успею оттянуться как следует.

— Ну попробуй, — без особого энтузиазма ответил Коля, - от меня тебе чего надо? Чтобы свидетелем на суд пошел, подтвердил твою хорошую характеристику? Так я, знаешь ли, в курсе, что бывает за дачу ложных показаний.

— Слушай, хватит меня пугать, - возмутился Дима, — ты лучше помоги материально.

— Откуда деньги у работника охраны, — усмехнулся Коля, — обратись в министерство финансов.

— Да нет, денег мне не надо, это я так, к слову, — отмахнулся Дима, — понимаешь, менты ладно, от них я отмажусь, меня другое беспокоит.

— Что?

— Братва.

— В смысле?

— Ну, видишь ли, у нас ведь весь радиобизнес контролируется кое-кем. Я даже слышал, что филиал «Европы плюс» вообще полностью принадлежит каким-то «крутым».

— Я тоже что-то слышал, - неуверенно сказал Коля, — ну и что?

— Да видишь ли, эти ребята — они же не менты, со всякой ерундой вроде штрафов и административных комиссий приставать не будут. Завалят на хрен и дело с концом. Или на счетчик поставят. Тоже мало приятного.

— Это точно, — кивнул Коля, — паяльник в заднице — вещь неприятная. Продавай к чертовой матери свой передатчик и займись чем-нибудь более безопасным. Например, разведением цветочков.

— Ну Колька, блин, кончай пургу гнать, — взмолился Дима, — ты же знаешь, кому нужно позвонить. Дай мне только номер. Я сам поговорю.

— С кем ты поговоришь? – улыбка исчезла с лица Коли, — слушай, мне не нравится, куда ты клонишь. Пошутили, и будет. Хочешь неприятностей — выходи в эфир хоть сейчас. Поверь мне, неприятности у тебя появятся в очень большом количестве. А меня в это дело ты не впутывай. Я, знаешь ли, хочу жить долго и счастливо.

— Ой, только не надо читать мне мораль, - надул губу Дима, — ты мне напоминаешь мою маму. И, мне кажется ты, как всегда, все преувеличиваешь. Пиратские радиостанции есть почти в каждом городе. Даже настоящие коммерческие станции иногда годами работают без лицензий и ничего.

— Работают, потому что за ними всегда кто-то есть, — сердито сказал Коля и закурил еще одну сигарету, — а тебя, щенка безмозглого, возьмут за шкирку и тряхнут хорошенько, чтобы не лез не в свое дело.

Дима вздохнул.

— В общем, жалко, что ты не хочешь мне помочь, — сказал он, — ты хоть послушай сегодня мой первый эфир. УКВ 70,5, между «Европой плюс» и «Русским радио». Я выйду около девяти. Послушай обязательно, а потом я тебе позвоню. Вдруг передумаешь.

Коля бросил недокуренную сигарету на кафельный пол, поймал Диму за плечо и развернул к себе.

— Стоять, — сказал он тихо, — хорошо, я позвоню одному своему приятелю. Но если ты меня подведешь...

— Да я... начал Дима, но Коля перебил его.

— Если ты меня подведешь, я тебе сам башку снесу.

Дима поморщился.

— Ну вот, у тебя любое дело начинается с угроз — башку снесу, паяльник в задницу засуну.

— Тяжело в сраженьи, легко в гробу, — пожал плечами Коля, — подожди меня на улице, я с шефом попрощаюсь и выйду. Выпьем пивка по бутылке.

— Я угощаю, — торопливо сказал Дима.

— Разумеется, - кивнул Коля.

Коля вышел на улицу через пять минут. Дима уже купил пиво в ларьке и стоял, держа в руках две бутылки и нетерпеливо переминаясь с ноги на ноги. Когда Коля подошел, Дима заметил, что с ним что-то не в порядке. Он был мрачнее тучи.

— Что-то случилось? — спросил он встревоженно.

— Случилось, — сердито сказал Коля, взял пиво и спрятал его в карман куртки, - что-то мне расхотелось с тобой пиво пить. Дома выпью.

— Эй, ты что? - опешил Дима, — чего я тебе сделал?

— Я сам себе сделал, — отмахнулся Коля, - позвонил кое-кому.

— О, так это же замечательно! - обрадовался Дима, — и что тебе сказали?

— Все мне сказали, — устало ответил Коля, — гораздо больше, чем я хотел бы услышать. Мне предложили за тебя поручиться.

— И ты?..

— А что мне оставалось делать? — развел руками Коля.

— Блин, Колян, ты настоящий друг, — прочувствованно сказал Дима, — сегодня вечером я тебе песенку в эфире передам. В подарок.

— Только попробуй! — почти закричал Коля, — вот тут я тебя точно убью. И еще. Не вздумай в эфире называться своим именем. Придумай псевдоним.

— Уже придумал, - небрежно бросил Дима, - это же азбука.

— Ладно иди отсюда...ди-джей, - проворчал Коля, - пока я тебе не проломил голову бутылкой со столь любезно купленным тобой пивом.

— Ухожу, ухожу, - заторопился Дима, — вечером я тебе позвоню после эфира. Ты частоту запомнил?

— Между «Европой плюс» и «Русским радио». Найду.

— УКВ, 70,5, — поучительно сказал Дима, - через неделю эту частоту будет знать весь город.

— Сомневаюсь, - фыркнул Коля, - эпоха радио давно закончилась.

Дима торжественно поднял к небу указательный палец.

— Эпоха радио начинается сегодня вечером, — сказал он, потом повернулся и зашагал к автобусной остановке. Коля несколько секунд смотрел ему вслед, покачал головой и пошел в противоположную сторону.

... Несколько часов спустя Дима разложил на столе компакт-диски, принес с кухни термос с кофе - чтобы не бегать каждый раз за новой чашечкой, оставляя без присмотра драгоценные приборы. Подозрительная суета насторожила Димину маму, которая обычно в дела сына не вмешивалась. Разумеется, вход в его комнату был для нее строжайше запрещен, но, столкнувшись с ним в коридоре, она спросила:

— Ты собираешься куда-то уехать?

— Нет, мама, все в порядке, — бросил Дима, и, держа в одной руке пепельницу, а в другой — сахарницу, открыл ногой дверь в свою комнату.

— Если уезжаешь, возьми теплую куртку, — сказала мама, как будто не слыша того, что он сказал.

— Мама, я никуда не собираюсь, — раздраженно сказал Дима, вошел в комнату и поскорее закрыл дверь. Он собирался выйти в эфир в девять. Оставалось пятнадцать минут. Дима выкурил еще одну сигарету и чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, без семи минут девять включил передтчик и взял микрофон.

— Добрый вечер, Волоковец, — сказал он слегка дрожащим от волнения голосом, — сегодня в нашем городе произошло замечательное событие — появилась еще одна радиостанция. Она отличается от остальных тем, что ее создатель не интересуется ни коммерцией, ни политикой. А значит, у нас не будет ни рекламы, ни набивших оскомину новостей из коридоров власти — только музыка и разговор в прямом эфире. Запомните нашу частоту, на которой отныне каждый вечер вас будет ждать Пиратское радио и его ди-джей — Веселый Роджер, то есть я...

Дима отбарабанил заготовленную фразу, отключил микрофон и поставил песенку группы «RADIOHEAD». Откинулся назад и закурил, хотя курил пять минут назад.

— Ну что, приятель, — сказал он сам себе весело, — с боевым тебя крещением...

В этот вечер он сидел в эфире до трех ночи. Рассказывал анекдоты — правда, без мата, сочинял на ходу совершенно неправдоподобные слухи, вспоминал истории рок-групп, чьи песни ставил в эфире — короче, вел обычный ночной эфир, только без телефонных звонков. Наверное, если бы у него был телефонный модуль, он бы, не моргнув глазом, дал в эфир свой номер телефона. Ему не хватало обратной связи. Он чувствовал, что его слышит весь город, но все же сомневался — а весь ли город? А точно ли его слушают? Его сомнения рассеялись сразу после эфира. Когда он выключил передатчик и сидел, обессиленный, откинувшись на спинку стула, раздался телефонный звонок. Дима посмотрел на часы — пять минут четвертого. Звонил кто-то, кто слушал его эфир. Он взял трубку и услышал голос своего приятеля Сергея Пузина - продавца в магазине компакт-дисков.

— Здорово, старик, — сказал Сергей, — я тебя не разбудил?

— Да нет, — усмехнулся Дима, — я как раз собирался ложиться.

— «Веселый Роджер" — твоя работа?

— Моя.

— Ага! — обрадовался Сергей, — я же говорил. Я тут с женой поспорил. Я ей говорю, что это ты, а она говорит — не похож. Так у тебя что, дома студия?

— А куда мне еще податься?

— Классно. Ментов не боишься?

— Ментов бояться — в лес не ходить, — отшутился Дима, - конечно, боюсь. Только кому сейчас легко.

— Ты молодец. Мы сидели, слушали часов с двенадцати. Классный эфир. Наконец-то у нас появилось хотя бы одно нормальное радио. Только...

— Что такое, — недовольно сказал Дима.

— У тебя дисков сколько? — вкрадчиво сросил Сергей.

— Да я не знаю. Штук триста. Может, чуть меньше. Хотя нет, триста, пожалуй, наберется.

— Тебе не кажется, что этого мало?

— Конечно, кажется, — вздохнул Дима, — и что ты предлагаешь — скупить у тебя весь магазин? У меня денег не хватит.

— Какие деньги! У меня вот тоже денег нет на рекламу. Давай мы проведем бартер - я буду давать тебе диски напрокат, а ты будешь периодически говорить, что мой магазин — самый классный в городе. И тебе и мене будет хорошо.

— А что, — загорелся Дима, — это мысль. Я к тебе загляну завтра, договоримся поконкретней. А вообще-то тебе как мое радио? - он явно хотел нарваться на комплимент.

— Я же тебе сказал — все классно. Жене очень понравилось. Она говорит, у тебя в голосе есть что-то такое... сексуальное.

— Эх, - вздохнул Дима, — мне бы телефонный модуль, я бы такой эфир сделал, закачаешься. У тебя нет случайно?

— Нет, но я могу спросить где-нибудь. Стоп, ты собираешься дать в эфир свой домашний телефон?

— Ну да, — сказал Дима и задумался, — знаешь, не нужен мне, пожалуй, этот модуль. Обойдусь как-нибудь.

Он положил трубку, но тут же раздался еще один звонок. Звонил Коля.

— Неплохо, неплохо, — похвалил он, — особенно для первого раза. Конечно, вначале ты был чересчур зажат, но потом раскочегарился.

— Вот видишь, я же говорил, что все будет нормально. А ты не верил. Я тебе больше скажу. Сейчас Серега Пузин звонил. Говорит, слушал мой эфир и дико прикололся. И даже бартер предложил — я рекламирую его магазин, а он мне дает диски для эфира. Правда, круто?

— Круто, — без особого энтузиазма согласился Коля, — ой, прихватят тебя за задницу.

— Ерунда, — отмахнулся Дима, — пираты налогов не платят.

— Ну смотри, Веселый Роджер, тебе жить, - усмехнулся Коля, — а теперь ложись-ка ты спать. Утро вечера мудренее.

— Какой сон! — воскликнул Дима, - меня колотит всего!

Он положил трубку, оглядел комнату, полную табачного дыма и открыл окно. В комнату ворвался свежий весенний воздух. Дима облокотился на подоконник и выглянул на улицу. Город спал, лишь кое-где горели окна самых стойких полуночников. У Димы появилось такое чувство, как будто он только что летел над этим городом.

— Спокойной ночи, Волоковец, — сказал он одними губами, - до встречи завтра вечером.

Он лег на диван, хотел выкурить еще одну сигарету, но уснул, не успев додумать эту мысль до конца.

6

Мэр Волоковца Борис Якушев стоял возле окна своего кабинета и смотрел на площадь Революции. Когда-то эта площадь была символом власти. Здесь проводились митинги и демонстрации, которые демонстрировали только одно — крепость кулака, в котором городская власть держала жителей Волоковца. Теперь слово митинг означало далеко не то, что десять лет назад, а площадь Революции превратилась в символ оппозиции. Именно здесь собирались коммунисты, жириновцы, лимоновцы и прочие отщепенцы. Именно отсюда чаще всего звучали многократно усиленные мегафонами, призывы к отставке президента, губернатора, мэра... Почему никогда не проводили митинги возле областной администрации? Да потому что неудобно. Здание областного Белого дома явно проектировал парень с головой. Перед зданием - небольшая площадка, только-только припарковаться джипу массивного заместителя губернатора Порохова. А дальше — сразу дорога. Не развернешься. Толпа чувствует себя здесь скованно, ни тебе руками помахать, ни плакаты развернуть. Короче, худосочный пикет учителей из района здесь еще разместится, а полноценному митингу здесь делать нечего.

Вот и ведут своих сподвижников оппозиционеры на площадь Революции, Якушеву под окна. А ему эти митинги — как нож острый. Не только потому, что против его же и протестуют, а потому, что командуют этими митингами люди, которых лет десять назад он считал лучшими своими друзьями. Так получилось, что те, кто оказался погибче, кто понял, что нужно ставить на демократов, сегодня сидели в роскошных кабинетах, а те, кто надеялся на непобедимость компартии, ходили по площади Революции с плакатами в руках. А начинали-то все одинаково - в комсомоле, в высшей партийной школе, в кадровом резерве КГБ...

Впрочем, Якушеву было ничуть не жаль бывших сподвижников. Во-первых, потому, что он помнил, что политикам жалость вообще противопоказана. Во-вторых, потому что он сам мог в один прекрасный момент лишиться кресла, кабинета и оказаться на площади в рядах протестующих против несправедливого режима. Четыре месяца назад Якушев допустил ошибку, за которую ему очень скоро предстояло рассчитаться. Во время одной из поездок в Москву один очень большой человек в администрации президента шепнул ему:

— К лету выборы мэров отменят. Делай выводы.

Якушев сделал выводы. Если выборы мэров отменят — значит, назначать их будут губернаторы. А раз так — нужно заручиться поддержкой губернатора Волоковецкой области, чтобы он не нашел, когда придет срок, мэра посговорчивей. Нужно было торопиться — срок полномочий мэра заканчивался в октябре. И он поторопился, да так, что фактически сдал губернаторы городской бюджет, отдав области все доходы.

Губернатор, прекрасно понимая причины столь неожиданно проявившейся щедрости мэра, ничего ему не говорил, не обещал, только хитро щурился и переводил на областной бюджет все новые и новые доходы. И вот, как гром среди ясного неба — известие об отставке руководителя президентской администрации. А новый, как только пришел, первым делом во всеуслышание заявил:

— Демократические завоевания сдавать не будем.

Понимать это следовало так, что выборы отменять никто не собирается. Якушев понял, что сел в лужу. Однако менять что-то было поздно. Если его противники правильно используют информацию о его деятельности за последние четыре месяца, он проиграет выборы. Проиграет с треском и отправится на улицу. С лозунгом в руках. Якушев даже передернулся при мысли о таких перспективах.

Однако ничего поделать было уже нельзя – первый ход его недоброжелателей был сделан. В газете «Курьер» появилась статья под названием «Мэр выменял город на кресло», в которой излагалась темная история с принятием городского бюджета. Теперь нужно было либо сдаваться на милость победителя и пытаться, пока не поздно, найти себе тепленькое метечко на каком-нибудь предприятии, либо искать деньги. Много денег, столько, чтобы хватило оплатить ударнейшую предвыборную кампанию. Но даже если деньги найдутся, нужно будет отдавать, а бюджет города и без того разорен. Куда ни кинь — везде клин. А без денег нельзя. Вот упустил он в свое время газету «Курьер», хотя можно было купить акции очень дешево. А теперь «Курьер» поливает его грязью. Одна радость — городское радио его в обиду не даст. Не зря ему такие льготы выделили из городского бюджета. Якушев представил хитрое лицо директора радио Романа Пахолко — этот хохол далеко не так прост, как кажется. Но сейчас надежда только на него. Только на радио. На столе мэра зазвонил телефон. «Тройка.» Якушев подошел к столу и взял трубку.

— Борис Ильич, это Федоров, начальник ГУВД.

— Здравствуйте, рад слышать, — радушно сказал Якушев, - как дела на фронтах криминальной революции?

Иногда он позволял себе немного пошутить.

— Воюем помаленьку, с переменным успехом, — в тон ему ответил Федоров. Как любой опытный управленец, он с полуслова угадывал настроение начальника.

— Новостями обрадуешь?

— Даже и не знаю, обрадую или расстрою.

— Что такое?

— Новое радио у нас появилось. Пиратское.

— В каком смысле?

— В прямом. Вчера вышло в эфир на волнах УКВ, 70,5. Сигнал шел из района вокзала.

— Матом ругались в эфире? Хулиганили?

— Как ни странно, нет. Просто ставили музыку. Еще было немного болтовни. Обычный ди-джейский треп.

— Интересно. Рядом с вокзалом, говоришь. Так это же от вас метров семьсот. Ты глянь-ка, не к твоему окну антенну приделали?

— Никак нет, — напрягся Федоров.

— Ладно, расслабься. А зачем мне-то звонил?

— На всякий случай. Мы можем задержать радиохулиганов, конфисковать передатчик. А можем... и не задерживать.

— Вот как? — мэр задумался. Он снова вспомнил Пахолко и решительно сказал, — вот что. Спасибо тебе за звонок. Не трогай их. Пусть побалуются ребята. Главное, чтобы не распускались, не начали ругаться в эфире. Вот за этим ты, пожалуй, присмотри. А там видно будет. Может быть придумаем, как этих пиратов к делу приспособить.

— Хорошо, Борис Ильич.

— Счастливо.

Якушев положил трубку и снова посмотрел в окно. Площадь Революции его больше не раздражала.

7

Автотрасса «Москва-Архангельск», 496-й километр. Раннее утро. Беспорядочно поют птицы. Из-за поворота выехали две машины — черная БМВ и красная «десятка». Они остановились на обочине, там где насыпь выше всего. Из БМВ вышел человек в плаще и очках, оглядел насыпь, удовлетворенно кивнул и что-то сказал водителю "десятки». Потом он сел обратно в БМВ. «Десятка» отъехала назад, разгналась и на полном ходу сворнула с насыпи. За мгновение до этого из нее выскочил на дорогу невысокий человек с восточным разрезом глаз. Оставшись без водителя, машина пролетела несколько десятков метров до леса и вломилась в заросли. От удара деформировался капот, машина несколько раз перевернулась и наконец замерла. Человек в БМВ покачал головой. Второй, тот, что выскакивал из «десятки», собирался спуститься вниз, к разбитой машине. Однако он не успел сделать и шага. Машина взорвалась с отвратительным треском. Он повернулся к БМВ и пожал плечами. Человек в плаще помахал ему рукой. Они залезли в БМВ, и через несколько секунд дорога снова была пуста. От горящих останков «десятки» пахло жженой пластмассой.

8

Директор агенства «Альфа-охрана» Сергей Козырев был озадачан. Утром ему позвонила журналистка газеты «Курьер» Ирина Лебедева и попросила разрешения встретиться с кем-нибудь из его работников для того, чтобы написать материал об опасной, но интересной работе охранника. Напрасно Сергей отговаривал ее, напрасно пытался объяснить, что работа охранника скучна и неинтересна, что в ней нет никакой романтики и если написать об этом правду, то это никто не будет читать, а если писать неправду, то лучше вообще ничего не писать. Журналистка, казалось, не слышала доводов Козырева. В конце концов он сдался.

— Приходите около часа, - сказал он уныло, — я вам дам кого-нибудь из своих ребят, пообщаетесь. Но я вас предупредил...

— Спасибо, спасибо, — затараторила журналистка, - ровно в час я буду у вас. Как штык.

Козырев положил трубку и вышел в приемную. В примной сидел Николай Архипов и разгадывал кроссворд.

— У тебя сегодня выходной? — спросил Козырев.

— Угу, — буркнул Архипов.

— А чего ты здесь делаешь?

— А мне дома делать нечего.

— Вот и славно, - Козырев даже руками потер в знак того, что он очень доволен, а Коля посмотрел на него с изумлением.

— Что славно? - спросил он.

— Вот тебе, дружок, сложное и ответственное задание, — торжественно сказал Козырев, — в час здесь будет журналистка «Курьера» Ирина Лебедева. Она будет брать у тебя интервью.

— У меня? — опешил Архипов, — а что я такого сделал?

— Расскажешь ей все о нашей службе. Да не вздумай приврать. Понял?

— Понял. То есть... так точно!

— Вот так-то, - удовлетворенно сказал Козырев и добавил, — а вздумаешь сбежать - поставлю прогул в ведомости.

Он развернулся и ушел в кабинет. Архипов растерянно вертел в руках газету с кроссвордом. Только сейчас он заметил, что газета называется «Курьер». Он наугад развернул ее и наткнулся на материал Ирины Лебедевой о волоковецких проститутках. Материал назывался «Полет ночной бабочки». Архипову стало не по себе. Он представил, что в следующем номере появится материл о нем с броским названием типа «Поступь телохранителя» и ему захотелось убежать. Но прогул... он и так немного зарабатывал, а еще нужно было платить за съемную квартиру. Короче, от интервью отмазаться не удастся.

Пока Архипов мучился сомнениями и раздумьями, его начальник набрал номер своего коллеги, директора охранной фирмы «Беркут».

— Здорово, это Козырев, как живешь-можешь?

— Живем помаленьку, баланс держим, — осторожно ответил коллега.

— Слушай, у меня такое дело. Журналистка в гости напросилась. Хочет материал сделать.

— Ругачий или хвалебный?

— Не знаю. Похоже, что хвалебный. О романтике профессии. Только какая у нас, к черту, романтика...

— Я не пойму, старик, в чем у тебя проблема, — перебил его директор «Беркута», — если все так, как ты говоришь, то тебе предлагают бесплатную рекламу. За это надо хвататься руками и зубами. Наплести этой девчонке всякой ерунды, наврать с три короба, только чтобы статья появилась. Я, между прочим, знаешь, какие бабки за рекламу отваливаю? Полдоллара за квадратный сантиметр! А тебе это все предлагают на блюдечке с голубой каемочкой. Сам увидишь, как после этого материала к тебе клиент попрет. И дураком будешь, если откажешься.

— Ладно, я понял, спасибо, счастливо.

— Бывай, не за что.

Козырев положил трубку и выскочил в приемную. Архипов сидел там же, где и раньше и внимательно читал материал под названием «Полет ночной бабочки».

— Коля! - едва не закричал Козырев, — значит, так. Девчонку обработать по полной прогамме!

— Как по полной? — изумился Архипов.

— Ну, может, не совсем по полной. Руку и сердце ей предлагать не нужно. Но сделай все, чтобы она о нас материал написала. Хороший материал. Понял?

— Кажется, понял.

— Если что... - Козырев задумался, — нет, врать, пожалуй, все-таки не нужно.

— Хорошо, я понял, сделаем все в лучшем виде. Кстати, интересно пишет эта Лебедева. Ты не читал в последнем «Курьере" ее статью о проститутках?

— О ком?

— О проститутках. Ночных бабочках. Классный материал.

— Фигня какая-то, — задумчиво сказал Козырев и вернулся в кабинет. Он хотел заняться проверкой отчетной документации, но вместо этого полез в нижний ящик стола, где хранились свежие газеты. Он достал последний номер «Курьера», нашел в нем статью под названием «Полет ночной бабочки» и погрузился в чтение...

... Ирина Лебедева опоздала на двадцать минут. Архипов уже втайне надеялся, что она не придет совсем, и даже собирался потихоньку уйти из офиса. Но, когда распахнулась дверь и в приемную ворвалась лучшая журналистка города Волковца Ирина Лебедева собственной персоной, он на мгновение потерял дар речи. Она была красива, знала это и пользовалась своей красотой на все сто. Каждая деталь ее костюма, прически и макияжа была абсолютно естественна и у окружающих даже мысли не могло возникнуть, что все это - результат упорного труда и мучительниых поисков.

— Привет, — сказала она, лучеразно улыбнувшись Архипову, — мне нужен ваш шеф, Козырев.

— Вы Лебедева? — спросил Архипов, когда дар речи вернулся к нему.

— Да, - девушка сделала попытку пройти к дверям начальника, но Коля жестом остановил ее.

— Секунду, — сказал он мягко, - дело в том, что шеф попросил меня поговорить с вами. Я сотрудник фирмы.

— Поговорить — в смысле вежливо выпроводить меня? — осведомилась Ирина.

— Упаси бог, поговорить - в смысле выложить всю правду, как на духу.

— Ну что ж, — Ирина пожала плечами, — лучше синица в руках. Где мы будем общаться? Здесь?

— А где еще? — изумился Коля, - мы можем, конечно, выйти в курилку. Только туда дамам вход запрещен.

— Что за дискриминация? - улыбнулась Лебедева, — я, кстати, не курила уже часа три... Но это лирика. Я имела в виду совсем другое. Вы что, никогда не приглашали даму в кафе?

— Я, собственно... — растерялся Коля, - я, конечно...

— Ну, ну, — нетерпеливо помахала рукой Ирина.

Коля встал.

— Я, собственно, знаю здесь одно местечко.

— Давно бы так, - удовлетворенно кивнула Ирина.

— Только я хотел сказать одну вешь, — вспомнил вдруг Коля, — у вас диктофон включен?

— Диктофон? — переспросила Ирина, — у меня нет диктофона.

— Вот и замечательно.

Они спустились в кафе, которое находилось на первом этаже в соседнем крыле. Коля купил два кофе без сахара и два пирожных.

— Ну давайте, - сказал он обреченно, едва они сели за столик, - задавайте свои вопросы.

— Давай чуть позже, — предложила Ирина, - сначала кофе выпьем и познакомимся поближе. Ты до того, как в охрану пошел, чем занимался?

— После школы - в армии служил. Потом два года без дела мотался. А потом в ОМОН пойти предложили. Там отработал полтора года.

— Нравилось в ОМОНе?

Коля пожал плечами.

— Такая же работа, как и любая другая. Платили мало. И редко.

— Из-за этого и ушел?

— Да нет. Из-за залета ушел.

— А что такое «залет»?

— То же, что и «проблемы». Только когда по собственной вине. Я с начальником поругался.

— Поспорили по поводу одного места из блаженного Августина?

— Чего? Нет. Я его возить отказался. Я там шофером был. Должен был начальника возить. Напряг! С восьми утра до двенадцати ночи. Никакой личной жизни. Вот я и ушел.

— В охрану?

— Нет, я еще год в «метро» работал.

— В «метро»?

— В вытрезвителе.

— Вот это карьера! Ну и как там, в «метро»?

— Хреново. Спиваться начал.

— Дурной пример заразителен.

— Это точно. У нас там все пили. Даже начальник. Пришел он один раз на планерку в ГУВД и начал там выступать. А начальник вдруг носом как поведет и говорит: ступай-ка ты, дружок, в наркологию и принеси мне справку о медицинском освидетельствовании на предмет содержания алкоголя в твоей кровушке. Слава богу, у него в наркологии все свои сидели. Сделали ему справку такую, какую надо. Короче, обошлось.

— А сами что пили?

— Все, что горит. Кроме дров, разумеется. Ну, мы еще умеренно употребляли. Выезжаем на дежурство, берем бутылку джина с тоником. Полтора литра на троих. И не пахнет, и жить хорошо. А есть ребята, они до сих пор, кстати, работают, так они за смену выпивали на двоих две бутылки водки и еще пивом догонялись. Я одного спрашиваю — как же тебе удается так пить и ни разу не залететь. Он говорит - очень просто. Я, говорит, когда трезвый, веду себя так, будто я пьяный в дребадан. И когда в самом деле напиваюсь, никто никаких перемен в моем поведении не замечает.

— Толково придумано! — восхитилась Ирина.

— А ты думала. О, у нас там весело было. Однажды ребята так надрались, что ходить не могли. Взяли троих пьных, до «метро» довезли, а из машины выйти не могут. Так их эти пьяные на руках выносили. Выгрузили, и говорят — оформляйте нас.

Ирина расхохоталась.

— Ты что! Неужели на самом деле так и было?

— Что я, врать, что ли, буду, - обиделся Коля, — у нас еще и не такое было. Однажды мужика привезли. Пьяный в дым, лежит в алкогольной коме, ни на какие воздействия извне не реагирует. Ребята подумали, как бы его оформить, и решили написать статью 158 административного кодекса.

— Что за статья? — поинтересовалась Ирина.

— Матом ругался в общественном месте. А дело было ночью, общественное место еще можно было бы найти, а вот людей, чтобы этим матом оскорбить их человеческое достоинство, фиг найдешь. Ну да ладно, записали и бог с ним. Думают, все равно утром он и не вспомнит, ругался он или нет. Утром мужик просыпается и оказывается, что он глухонемой.

— Ну и работка у вас была, — сказала Ирина, задыхаясь от смеха.

— Нам там не до смеха было, — серьезно сказал Коля, — представь мое рабочее место. Маленькая комната. Десять коек, на которых спит десять пьяных мужиков. Перегар, блевотина. На троих — одна простынь. Утром входишь туда и чуть не падаешь в обморок. А пьяные прикалываются, дескать, мы-то уйдем утром, а вы останетесь. А мы бы и рады уйти, только куда пойдешь? Кто тебя возьмет после «метро»?

— А ты как решился уйти?

— Я не ушел, меня выгнали.

— За что?

— За превышение служебных полномочий. Уголовное дело даже хотели возбудить.

— Что же ты такого сделал?

— Мужику одному по морде надавал. Захожу однажды в комнату, а на меня набрасывается один тип и не говоря худого слова с ходу бьет головой в лобешник. Я и взбесился. Сломал нос мужику.

— А когда без работы остался, сразу в охрану попросился?

— Какое там, — вздохнул Коля, - полгода мыкался, пока начал на лицензию деньги искать. Лицензия тогда три штуки стоила. Зато теперь человеком стал.

— Крутым, что ли? — переспросила Ирина.

— В каком смысле? — не понял Коля.

— Ну, я не знаю, пистолет в кармане, щей горшок и сам большой.

— Пистолет мне начальник каждый раз под роспись выдает, — объяснил Коля, — и помповушку тоже. А человеком я стал потому, что я клиенту не раб, а партнер. Он контракт подписывает, в котором четко указано — он обязуется выполнять рекомендации охраны, связанные с обеспечением безопасности груза или объекта.

— Вот как, — задумчиво протянула Ирина, - а какие-нибудь нештатные ситуации у вас случаются? Я имею в виду, вооруженные перестрелки.

— Тьфу, тьфу, тьфу, такого не было, — сказал Коля, — хотя оружие мы с собой не зря возим.

— Почему?

— Психологический эффект. Сопровождал я однажды груз из Москвы. В Ярославле на заправке подваливает шкафообразный дяденька, подходит к машине с моей стороны и просит открыть окно. Явно денежку хочет попросить. А у меня на коленях Иж-81 лежит, помповое ружье. Я окно опускаю, он заглядывает в салон, видит ружье и говорит — дайте закурить. Я не курил тогда, водила подает ему штуку «Примы». Он головой качает — ружье есть, а сигареты такие небогатые курите. И ушел.

— А стрелять ни разу не приходилось?

— Один раз пришлось. В воздух. Около гостиницы местнота пристала — уезжайте, говорят, отсюда. И прямо у меня на глазах пытаются проколоть нам колеса. Я дал в воздух предупредительный, в момент разбежались.

— А если бы не в воздух? — очаровательно улыбнулась Ирина.

— Тогда я до сих пор сидел бы в местах не столь отдаленных, — покачал головой Коля.

— Тяжелая работа, — вздохнула Ирина.

— Легких работ не бывает. Вот, например, ваша профессия. Неужели вам так интересно целыми днями общаться с людьми, вникать в их муки и радости, начинать на какое-то время жить их жизнью, а потом писать материал и забывать все, чем только что жил?

— Есть такая вещь — профессиональный цинизм, — сказала Ирина, - считается, что самые циничные люди — патологоанатомы. Но это не так. Самые циничные — мы, журналюги. Работаешь год и тебе уже на все наплевать. Стена между тобой и миром. А я работаю уже шесть лет. Можешь себе представить, какую толстую стену я за это время построила?

— Я читал твои материалы, — глухо сказал Коля, — у меня сложилось совсем другое впечатление. Будто ты пишешь кровью сердца, будто ты сочувствуешь своим героям, переживаешь вместе с ними.

— Вот именно — будто! По эту сторону стены я вырастила некое подобие сердца. И вот через это ложное сердце я и пропускаю всех своих героев.

— И меня?

Ирина отвернулась. Коле стало жаль ее. Неожиданно для себя он перегнулся через столик и погладил ее руку. Ирина посмотрела на Колю с грустной улыбкой.

— Пойдем, прогуляемся, — предложила она.

— Конечно, — кивнул Коля и подал ей руку. Ирина сжала ее, может быть, чуть сильнее, чем было нужно для вежливого пожатия.

Они гуляли до вечера, а потом Коля проводил Ирину до дома и долго стоял во дворе, боясь растерять ощущение легкого весеннего счастья, переполнившего его. Он прекрасно понимал, что именно Ирина подарила ему это счастье, но не мог забыть ее слова о втором сердце, выращенном по эту сторону стены. Что, если ему так и не удалось пробиться сквозь эту стену? Когда материал будет написан, она, не задумывасяь, выбросит его из этого второго сердца, не почувствовав никакой боли. Коле стало страшно.

9

Ирина позвонила Коле на следующий день после обеда. Она сказала, что материал готов и ближе к вечеру она его занесет. Коля до вечера не мог найти себе места, а когда Ирина наконец пришла, он уже так измучил себя ожиданием, что едва нашел в себе силы встать со стула. Ирина была собрана и деловита.

— Трудный день? - спросила она, заметив, что Коля не совсем в порядке.

— Ну да... вроде того, — промямлил он.

— Я принесла материал, — сказал Ирина, вынимая из сумочки перегнутую пополам папку-файл. Материал был большой, страниц пять, но Коля прочитал его залпом. Он одновременно и узнавал и не узнавал свои слова. Написано было именно то, что он говорил, но только так написано, что хотелось немедленно бросить все дела и уйти в охранники. Или хотя бы познакомиться с этими славными ребятами из охранного агенства.

— Классный материал, — похвалил Коля, возвращая папку Ирине, — а фотографии будешь делать?

— Я заказала коллаж нашим ребятам, — ответила Ирина, — они большие мастера делать всякие ужасы.

— Понятно, — протянул Коля. Нужно было прощаться. Навсегда. Прощаться не хотелось.

— Ну ладно, — Ирина встала, — хорошо с вами, но дела не терпят отлагательств. Звоните, если что.

— Ирина, — в отчаянии сказал Коля, — возможно, я сейчас скажу какую-нибудь глупость, но мне не хочется, чтобы вы вот так просто уходили. Я, мне...

Ирина с интересом посмотрела на него. Она-то, не задумываясь, выкинула бы этого смазливого охранника из головы. А он, кажется, имел несчастье втюриться. Что ж, тем хуже для него. А если... нет, никаких если.

— Позвони мне, — сказала она, идя к дверям, — мой телефон есть в газете.

Коля встал.

— Хорошо, — сказал он растерянно, — я позвоню.

Ирина вышла из приемной, аккуратно прикрыв за собой дверь. И тут же окрылась дверь из кабинета и в приемную вошел Козырев.

— Ну как? — спросил он у Архипова.

— Классная девушка, — ответил Коля.

— Да я не про это, — с досадой омахнулся Козырев, — как статья? Она же написала про нас статью?

— Что? Какую статью? А, да, написала. Хорошая статья. Обещала еще коллаж заказать.

— Если все будет нормально, Колька, выпишу тебе премию, — решил Козырев.

Коля пожал плечами и вышел в коридор.

... Следующие два дня прошли для него в мучительных раздумьях. Он понимал, что время работает против него, что с каждой минутой ему все трудней будет напомнить Ирине о своем существовании, а если он не сможет ничего придумать за неделю, то она будет думать о нем не больше, чем о прошлогоднем снеге. Коля сам не понимал, что с ним происходит. Чем же его так зацепила эта девчонка? Неужели своей показушной сексуальностью? Или, может быть, уверенностью в себе, своим спокойствием? И наконец Коля понял — Ирина была человеком из другого мира. С другой планеты. И на это планету таких, как он, обычно не брали. А знакомство с Ириной стало небольшой щелочкой в тот мир. Щелочкой, в которую можно посмотреть один раз, а потом всю жизнь вспоминать и мучиться, а можно и... просочиться незаметно. Коля нашел номер «Курьера», отыскал на последней странице телефон Ирины Лебедевой и решительно набрал его. Она взяла трубку после второго гудка, как будто ждала звонка от него.

— Ира, привет.

— Кто это?

— Архипов Коля. Из охранной фирмы.

— А, привет, — голос Ирины чуть смягчился. Но Коля заметил в ее голосе кое-что еще — нотку разочарования.

— Не забыла еще работника с большой дороги? — игриво спросил Коля, чувствуя, как неестественно звучит его голос.

— Да нет, — равнодушно ответила Ирина, — Коля, говори быстрее, что тебе надо, у меня цейтнот, нужно срочно материал сдать на первую полосу.

— Хорошо, — заторопился Коля, - помнишь, мы с тобой разговаривали... ты сказала, что я могу позвонить... вот я и решил... в общем, как ты смотришь на то, чтобы, когда ты закончишь, выпить кофейку где-нибудь...

— Конкретное предложение, — насмешливо сказала Ирина, - знаешь Коля, спасибо тебе, конечно, но я не могу пить кофе с каждым своим... персонажем. Если бы я это делала, у меня бы не осталось времени на работу. Только на питие кофе. К тому же кофе вредно. А звонить я разрешила на предмет того, что у тебя может появиться какая-нибудь интересная темка. Если появится — звони, обсудим. А просто так — извини, время нынче дорого стоит. Не могу я себе позволить вести праздные разговоры.

— Подожди, Ирина, — взмолился Коля, — я, у меня есть для тебя тема. Честное слово.

— Я вся внимание, — вежливо сказала Ирина, и Коля почувствовал, что телефонная трубка сейчас выскользнет из его вспотевшей ладони. Он понял, что она не верит ему.

— Ты слышала что-нибудь о пиратском радио? — выпалил Коля.

— Конечно, — Ирина мгновенно подобралась, как волк перед прыжком, — тебе что-нибудь известно о людях, которые сделали это радио?

Коля тяжело вздохнул.

— Это радио делает один человек. Он же ведет эфир под псевдонимом Веселый Роджер. Это мой близкий друг.

— Черт возьми! — не сдержалась Ирина, - вот это удача. Коленька, миленький, ты даже представить себе не можешь, как ты мне поможешь, если познакомишь меня с ним, — от волнения она не заметила, что начала говорить в рифму.

— Я познакомлю вас, — сказал Коля, — давай все-таки встретимся сегодня, я расскажу тебе о нем, а через пару дней я устроил бы вам рандеву.

— Конечно! — сразу согласилась Ирина, - а завтра ты не мог бы устроить встречу?

— Нашу с тобой? - не понял Коля.

— Нет, мою с ним.

— Я попробую, - сказал Коля.

— Замечательно. Я жду тебя в пять. Рядом с редакцией есть небольшая забегаловка. Правда, там собираются в основном бандиты, но нам они не помешают. Тем более, что кофе там делают настоящий, не из пакетиков. Целую.

Ирина положила трубку. Коля долго держал свою в вытянутой руке и тупо смотрел в стену. Только что он предал друга ради мимолетного свидания с женщиной, которая была к нему абсолютно равнодушна. Поступок, весьма характерный для двадцатисемилетнего охранника, который всегда гордился своей выдержкой и рассудительностью. Как после этого смотреть Диме в глаза, Коля не знал. Хотя Дима — придурок, он вполне может принять поступок Коли за заботу о «раскрутке» его радиостанции. Но после этого интервью Дитмку точно повяжут. А станцию отберут. Даже если он не будет называть Лебедевой свою настоящую фамилию и домашний адрес. Публикация в областной газете - это вам не хухры-мухры. Коля на мгновение положил трбку на рычаг и тут же поднял ее снова. И набрал номер. Дима долго не подходил к телефону. Коля насчитал семнадцать гудков, прежде чем в трубке раздался его недовольный голос:

— Ну!

— Баранки гну. Я тебя что, из сортира вытащил?

— Скорее из кровати. Колян, ты, что ли?

— Я. Ты чего дрыхнешь до обеда?

— Зайка моя! Я, между прочим, вчера опять до трех ночи в эфире висел. Так что не только ваша слуужба опасна и трудна. Нам, пиратам, тоже несладко приходится.

— Хорош паясничать. У меня к тебе есть предложение.

— Руки и сердца?

— Пошел ты. Славы хочешь?

— Еще бы. Ради нее, родимой, и затеял это дело. Правда, слава у меня какая-то анонимная. В автобусах обсуждают мои передачи, а меня в упор никто не узнает. И автографа не просит.

— Есть шанс это дело изменить.

— В каком смысле?

— В прямом. Хочешь дать интервью для газеты «Курьер»?

— Чего?

— Того. Интервью, говорю, хочешь дать для газеты?

Некоторое время Дима молчал, видимо, переваривая услышанное.

— Эй, ты, часом, не уснул? — спросил Коля.

— Думаю я, — сказал Дима, — дело-то, конечно, соблазнительное. Только ведь ты же сам мне говорил — светиться не надо.

— Говорил, говорил, — проворчал Коля, - мало ли что я говорил. Ты больше всяких мудаков слушай, они тебе еще и не то наговорят. Так вот, дело в следующем: есть одна хорошая девчонка, Ирина Лебедева. Она работает в этой газете. И она хочет взять у тебя интервью. Разумеется, без фотографии и не называя в материале твою фамилию. Предложение интересное, хотя и опасное. Но если не будешь болтать лишнего, все будет нормально. В общем, я тебе все изложил. Теперь думай сам. Я тебе советовать не буду. А сейчас я кладу трубку. Когда надумаешь, перезвонишь.

Коля положил трубку и вытер пот со лба. Предательство было делом нелегким. Через мгновение телефон взорвался пронзительным звонком. Коля прижал к уху не успевшую остыть трубку.

— Колян, я согласен, — услышал он голос Димы, - звони журналистке.

— Вот и славно, - чуть заметно улыбнулся Коля.

10

Вечер, проведенный Колей и Ириной вместе, ясности в их отношениях не прибавил. Конечно, время они провели приятно. Выпили заказанный Колей коньяк, потанцевали, потрепались от души. И все. Коля проводил Лебедеву до дома, но даже не попытался поцеловать ее на прощание.

— Спасибо за чудный вечер, — сказала Ирина и тут же добавила, - завтра утром я жду звонка от Веселого Роджера.

— Конечно, — сказал Коля, — счастливо.

И Ирина ушла. А Коля побрел домой, вспоминая анекдот про фашистов и зайцев. Встречают фашисты деда Мазая и говорят: где партизаны? Он отвечает: скажу, если зайчиков моих покормите. Те отвечают: покормим. Он говорит: там-то и там-то. Фашисты разворачиваются и уезжают ловить партизанов. Дед Мазай стоит невеселый - зайцы некормлены, да и с партизанами как-то неудобно получилось... Бляха-муха, и девчонку не закадрил, да и Димкой получилось совсем неудобно...

... Дима никакими сомнениями не терзался. Идея дать интервью для газеты его просто окрылила. Утром он сбегал до ларька и купил свежий номер «Курьера», чтобы посмотреть, где появится статья о его подвигах. Раньше он газет не читал, поскольку ленился, а сейчас изучил газетку от корки до корки. Особенно ему понравилась статья под названием «Ох рано встает охрана», посвященная его другу Коле Архипову. Статью написала Ирина Лебедева. Девушка умела писать. Дима понял, что под ее пером он тоже предстанет неким героем, что ему будут завидовать, а какая реклама будет для его радио! У него даже голова закружилась от перспектив. Он лениво перелистывал газету и внезапно наткнулся на небольшую заметку на полосе криминальной хроники. Заметка называлась «Убийство или несчастный случай?» В первый раз Дима просто не заметил ее, а сейчас внимательно прочитал.

"Убийство или несчастный случай?

В ночь с воскресенья на понедельник при загадочных обстоятельствах погибла Елена Королева, жена известного волоковецкого бизнесмена Игоря Королева. Трагедия произошла на 496-м киломатре автотрассы «Москва-Архангельск». Управляемая Королевой «десятка» на огромной скорости сошла с трассы, врезалась в лесной массив, несколько раз перевернулась и взорвалась. И правоохранительные органы и сам Игорь Королев отказались прокомментировать случившееся, однако, как нам стало известно из информированных источников, следствие рассматривает версию об умышленном убийстве Королевой. Версия подтверждается тем, что покойная никогда раньше не водила машину и, кстати, своей машины у нее не было, а роковая «десятка» принадлежала фирме ее мужа. Не исключено, что в машине Елена оказалась уже в бессознательном состоянии, а авария была организована лишь для того, чтобы пустить следствие по ложному следу. Мотив убиства отыскать было бы нетрудно, например, давление на мужа Королевой, который является очень влиятельным человеком в определенных кругах.»

Рядом с заметкой была помещена фотография молодой и очень красивой женщины. Светлые волосы, очень изящная стрижка, правильные черты лица и взгляд... Дима вздрогнул, когда посмотрел ей в глаза. Он был не в силах отвести от нее взгляд. Покойница смотрела на него спокойно и уверенно и, казалось, теперь она знала о жизни все, даже то, о чем Дима только догадывался.

Дима взял ножницы, аккуратно вырезал фотографию из газеты и повесил над столом. Он решил посвятить нынешний ночной эфир этой женщине, Елене Королевой, которая такой молодой погибла в ядовитом пламени среди покореженного железа. Это была очень поэтическая смерть и Дима решил воспеть ее. Он посмотрел на подпись под заметкой. Александр Ильин. Потом он набрал 䋕» и спросил телефон пресс-службы городского УВД. В пресс-службе долго не брали трубку, потом недовольный голос спросил:

— Ну?

— Здравствуйте, вас беспокоят с городского радио. Моя фамилия Якушев. Подскажите, пожалуйста, телефон следователя, который ведет дело по смерти Королевой.

Из озорства Дима назвался фамилией мэра, втайне надеясь, что его посчитают родственником самого главного городского чиновника.

— Как ты сказал? Якушев с городского радио?

— Да.

— Что-то не припомню там такого. Ты давно работешь?

— Второй день, — сказал Дима, похолодев.

— А, тогда понятно. Записывай телефон. Лейтенант Закутин этим занимался.Только он не следователь, а дознаватель.

Поймать лейтенатна Закутина удалось только через час. Но Дима уже вошел в азарт.

— Здравствуйте, вас беспокоят с городского радио. Могу я вам задать пару вопросов по делу о смерти Елены Королевой?

Лейтенант Закутин был не в духе. Похоже, он крепко получил от начальства за то, что в прессу просочилась "лишняя» информация.

— Меня интересует, не удалось ли обнаружить какие-нибудь новые обстоятельства.

— До окончания следствия — никаких комментариев, — устало сказал Закутин, — и вообще следствием руководит прокуратура, звоните туда.

— Да, я это прекрасно понимаю, нужно не повредить ходу следствия и так далее, — согласилися Дима, — только понимаете, какое дело... Знаете, есть такая газета — «Курьер»?

— Еще бы не знать, — скрипнул зубами Закутин.

— А в этой газете есть журналист Александр Ильин...

— Ну и что? — рявкнул Закутин.

— Вчера на одной вечеринке он хвастался, что у него есть список подозреваемых по делу Королевой.

— Не может быть! — вырвалось у Закутина.

— Свежий номер «Курьера» выйдет через неделю, - деловито продолжал Дима, - Ильин собирается дать эту информацию со ссылкой на вас. Исключительно из вредности.

Закутин замолчал, переваривая полученные сведения.

— Что ты хочешь? — спросил он наконец.

— У нас выпуск новостей каждый вечер. Если бы мы дали в этот выпуск информацию о ходе следствия без, я подчеркиваю, без ссылки на вас, тем самым мы не помешали бы следствию и не подставили вас. Ведь так?

— Точно так, — согласился Закутин.

— Но в этом случае «Курьеру» придется расслабиться. Какой смысл печатать информацию, которую и так весь город знает? Так что для вас лучше — услышать по радио информацию «из непонятно каких источников» или увидеть в газете совершенно конкретную ссылку на себя.

— Если они это сделают, я подам на них в суд.

— Не смешите меня. У газеты — лучший адвокат в городе. Он собаку съел на таких делах. А вам УВД адвоката не даст, придется нанимать за свой счет.

— Что же делать?

— Выговор вы получите в любом случае. Но если я выдам информацию первым, у вас появится шанс отмазаться. Реальный, причем шанс. Ведь Ильин же узнал откуда-то этот список подозреваемых. Я так понимаю, не вы его дали?

— Да я бы этого щелкопера...

— Прекрасно понимаю ваши чувства. Ну что, принимаете мое предложение.

— Вообще-то по телефону такую информацию я дать не могу, — неуверенно сказал Закутин, - приезжайте, поговорим. Я посмотрю на ваше удостоверение.

Дима закусил губу.

— Черт, я бы приехал, только у меня до эфира полтора часа. Я боюсь, что не успею.

— Ладно, — обреченно сказал лейтенант, — тонуть так тонуть. Записывай. Первая версия - чеченский след. Черные делали какие-то темные дела с фирмой Королева «Феникс» и, возможно, что-то не поделили. Доходили слухи, что были у них некоторые разногласия. Вторая версия - группировка Бугра. Она имеет долю в деле Королева. А где деньги — там и конфликты. Не исключено, что женушку Королева завалил именно Бугор, чтобы его партнер стал посговорчивее. Третья версия — что Королев убил жену сам.

— Как сам? — опешил Дима.

— Очень просто. Надоела она ему, вот он, чтобы с разводом не возиться, и... оформил это все.

— Понятно.

— Четвертая — самоубийство. Не исключено, что мадам Королева совершенно сознательно с прямой дорожки свернула. Пятая — несчастный случай. Бывает и такое. Поругалась с муженьком, или просто какое расстройство в жизни случилось. Села за руль, решила проветриться ну и не справилась с управлением.

— Это все?

— Все, — обреченно сказал Закутин.

— Спасибо вам за помошь. Слушайте наши новости.

— Да не за что...

Дима положил трубку и покачал головой.

— Эх, лейтенат, не бывать тебе капитаном. Не научили тебя с прессой работать.

Ему было ничуть не жаль Закутина, который мог и не отделаться выговором, а схлопотать полноценное служебное расследование с оргвыводами вплоть до смачного пинка под зад. Нечего быть таким глупым. Развести лоха — не грех. Дима был необычайно горд собой. Еще бы, ему удалось обскакать профессиональных газетчиков из «Курьера», не одну собаку съевших на выжимании информации из правоохранительных органов. Он даже начал подумывать, не ввести ли на своем радио криминальную рубрику, но решил, что одному ему будет не справиться. Хватит с него и того, что сегодня вечером он выдаст в эфир настоящую бомбу. Он еле дождался вечера, когда наконец смог включить передатчик и сказать в микрофон:

— Добрый вечер. Вы слушаете пиратское радио, у микрофона — ди-джей Веселый Роджер. Сегодня я расскажу вам об событии, всколыхнувшем тихую и мирную жизнь нашего патриархального городка. Разумеется, вы уже читали в газетах или слышали от знакомых об убийстве Елены Королевой, супруги известного бизнесмена Игоря Королева. Сегодня нам стали известны новые факты об этом преступлении. Оказывается, следствие всерьез рассматривает версию о...

Рассказ о следствии по делу об убийстве Королевой занял у Димы минут пятнадцать. После этого он поставил композицию Ника Кейва «Там где растут дикие розы», отложил микрофон и с чувством выполненного долга закурил. Однако насладиться ему не дал телефон, взорвавшийся пронзительной трелью. Дима поморщился, но трубку взял — не хватало еще, чтобы он стал звонить, когда будет включен микрофон. Звонил Архипов.

— Послушал я твой дебют в жанре криминальной журналистики, — сказал Коля, забыв поздороваться, — и у меня сразу возникло несколько замечаний.

— Я весь внимание, — ухмыльнулся Дима, — только быстро. Через две минуты песня кончается.

— Мне хватит двух минут, — успокоил его Коля, - для начала скажи мне — где ты взял информацию о ходе следствия?

— Как где? В УВД. У дознавателя, который занимается делом об убийстве. Лейтенант Закутин. Возможно, уже рядовой Закутин.

— И что, тебе так все и рассказали?

— Ну... долго объяснять, — уклончиво сказал Дима.

— Я помню — у нас две минуты. Как ты думаешь, правда, что Королев сам гроханул свою женушку?

— Откуда мне знать? Задача журналиста - передать информацию из рук в руки, а слушатель сам разберется где правда, а где вымысел.

— Ладно, это все неважно. Гораздо важнее, что ты все-таки обвинил Королева в убийстве. На весь город.

— Вряд ли он слушает мое радио.

— Он — вряд ли. Но кто-то из его людей — обязательно.

— Ну и что? Пусть подает в суд.

— Если бы у тебя была официальная радиостанция, он, возможно, так бы и поступил. Но тебя, приятель, на самом деле не существует. Поэтому и методы воздействия будут соответствующие. Короче, жди гостей.

— А как же... крыша? Ты же мне обещал...

— Быстро соображаешь, хвалю. Так вот. Человек, которому я звонил — партнер Королева. Когда он узнает, что ты выдал в эфир, мне тоже не поздоровится. Я же за тебя поручился. Но я-то отмажусь, а ты — нет. Ты понимаешь, куда я клоню?

— Кажется, понимаю, — глухо сказал Дима.

— Я рад. А теперь мой тебе душевный совет, причем, заметь, совершенно бесплатный. Секунд через двадцать доиграет твоя песенка. После этого ты очень быстро выключаешь передатчик, не прощаясь со слушателями, собираешь манатки и едешь куда-нибудь к черту на кулички недельки на полторы.

— А почему не прощаясь?

— Чтобы не вызвать подозрений. Ты все понял?

— Да, я понял. Подожди, а как же интервью? Ты же договорился с журналисткой...

— Тебе что дороже — твоя шкура или дешевая слава?

— А можно и того и другого? Без хлеба...

— Все, я кладу трубу. И чтобы недели две я твоего голоса не слышал.

— Ты же сказал, полторы?

— Я пошутил. Лучше пусть будет две. Так надежнее.

— Подожди, а куда мне ехать-то?

— Вот эту тему мы по телефону обсуждать не будем. Куда хочешь - хоть в Москву, хоть в какую-нибудь глухую деревню. Но чтобы ни одна живая душа в Волоковце не знала о твоих перемещениях. Даже я.

Дима положил трубку. Повернулся к передатчику. Песня закончилась. В эфир шло тихое шипение. Дима протянул руку и выключил передатчик. Он машинально вытащил еще одну сигарету и сунул в рот. Потом вдруг вскочил и полез на стол, чтобы достать заначенные за шкафом на черный день пятьсот баксов о существовании которых он сознательно забыл года полтора назад. Похоже, черный день наступил. Диме стало страшно. Что-то в голосе Коли убедило его в том, что теперь начались серьезные игры и церемониться с ним действительно никто не будет. У Димы появилось такое чувство, что он открыл холодильник и увидел там копошащихся змей. Только что мир был уютным и безобидным, а сейчас отовсюду ему грозит опасность. Не забыть паспорт, в поезд без него не пустят.

Дима вскочил из комнаты, накидывая на ходу куртку.

— Мама, я уехал, вернусь через недельку, позвоню, когда смогу, — бросил он в сторону комнаты матери и выскочил из квартиры.

Двери лифта открылись мгновенно, он как будто ждал его здесь, чтобы как можно скорее увезти от опасности. Дима досчитал до тринадцати, пока лифт опустился до первого этажа.

— Спасибо, старик, — сказал он, похлопав по дверце лифта и выскочил на улицу. Идти до вокзала от его дома было минут пять. Он вдруг осознал, что в зубах зажата сигарета. Достал зажигалку, закурил. И понял, что ехать нужно в Москву. Во-первых, далеко. Во-вторых, большой город. В-третьих, где-то там ошивается его давний приятель — актер Никита Коровин. Так что будет где тормознуться на две недели. В четвертых, можно будет купить там новый микрофон. Денег должно хватить...

... Через десять минут после того, как он вышел из дома, во двор въехала серебристая «Ауди». Из машины вышел человек с очень короткой стрижкой, посмотрел на окна верхнего этажа и сказал кому-то, сидящему в машине:

— Не горят у него в комнате окна.

— Может быть, он решил посидеть в темноте, — ответили ему из машины, — поднимись и проверь.

— Я же говорю, он смотался, — капризно сказал бритоголовый, — не зря же он эфир отключил... понял, что сболтнул не то. Или предупредил кто-то знающий.

— Меня не интересуют твои размышления, - равнодушно сказал голос из машины, — я сказал — поднимись и если этот щенок там, притащи его сюда. Быстро.

Бритоголовый молча скрылся в подъезде. Через две минуты он позвонил в дверь диминой квартиры.

— Кто там? — спросила мама Димы, пытаясь разглядеть в глазок, кто стоит за дверью.

— Это друг Димы, — сказал бритоголовый, осторожно, так, чтобы не видно было в глазок, прикручивая глушитель к пистолету, - позовите его, пожалуйста.

— А Дима уехал, - сказала мама, - сказал, что вернется через неделю.

— Вот как? — деланно удивился бритоголовый, — а мы с ним договаривались встретиться. Скажите, а давно он уехал?

— Четверть часа назад. Идите, мальчики, вы его еще догоните. Вокзал-то рядом.

— Спасибо вам большое, — сказал бритоголовый и спрятал пистолет во внутренний карман куртки, — спокойной ночи.

11

На вокзале не было обменного пункта, так что Диме пришлось сделать крюк до «Универмага», возле которого круглосуточно крутились валютчики. Правда, при этом существовал риск взять вместо денег красиво разрисованные бумажки, немножко похожие на настоящие рубли, но Диме выбирать не приходилось. Едва он подошел к «Универмагу», от толпы валютчиков, тусующихся возле крыльца магазина, отделился длинноволосый парень в черной куртке.

— Покупаем, продаем? — спросил он негромко.

— Продаем. Какой курс?

— Двадцать три.

— Грабеж, — проворчал Дима, засовывая руку в карман.

— А ты думал. Много «зелени»?

— Пять косых.

— Ого, — парень присвистнул, — ничего, если пятисотками?

— Чего, - покачал головой Дима, - не крупнее полтинников. Мне рубли нужны для того, чтобы их тратить, а не для того, что любоваться мастерски выполненным рисунком.

— Рубишь, — уважительно сказал парень, — придется немного подождать.

— Только не больше пяти минут, — пожал плечами Дима, — меня ребята в машине ждут. Могут начать волноваться.

— Даже так? — ухмыльнулся волосатый, — ладно, я мигом.

Он вернулся к своим и стал что-то объяснять, то и дело показывая пальцем на нового клиента. Дима отвернулся и закурил. В принципе, пятьсот баксов — не такие большие деньги, чтобы бить по башке обрезком железной трубы, завернутой в последний номер «Курьера», но уж очень нехорошая слава ходила про этих ребят-валютчиков.

— Все в порядке, — услышал он голос волосатого парня. Дима и не заметил, как он подошел.

— Я хочу посмотреть на деньги, — сказал парень. Дима показал ему пять стодолларовых купюр, свернутых в трубочку и перевязанных резинкой. Парень удовлетворенно кивнул и подал ему стопку пятидесятирублевок.

— Одиннадцать с половиной штук, — сказал он весело, — как в аптеке. Пересчитывать будешь?

— Разумеется, - кивнуул Дима, - в машине пересчитаю. Держи.

Он подал парню доллары. Тот мгновенно развернул бумажки, впился в них взглядом, посмотрел на просвет, даже понюхал. И расплылся в улыбке.

— Все о,кей, — сказал он, — удачи на дорогах.

Дима молча развернулся и зашагал к вокзалу. По дороге он купил в ларьке блок сигарет и бутылку «Ярославского» пива. Как можно ездить в поезде без пива — он не представлял. В здание вокзала, где размещались кассы, он входил в прекрасном настроении. Очередь к кассе была небольшая, он был пятым. Посмотрел на часы — до «Волоковецких зорь" — фирменного поезда на Москву, оставалось сорок минут. Он достал паспорт и приготовил деньги. Очередь двигалась медленно, но он не боялся опоздать. От скуки он стал наблюдать за кассиршей, которая сидела за толстым стеклом, уткнувшись в свой комьютер. Она была совсем молоденькая, лет двадцати пяти и Дима сразу поймал себя на игривых мыслях по ее поводу. Внезапно девушка испуганно обернулась. Дима поднял глаза и увидел, что в ее комнатку вошли два человека. Оба были коротко пострижены и одеты в кожаные куртки. Один из них быстро показал кассирше красное удостоверение. Девушка отрицательно покачала головой. Незнакомец показал на телефон. Девушка положила руку на трубку, и в этот момент другой вошедший что-то резко приказал первому. Тот отодвинул девушку и начал бойко стучать по клавиатуре компьютера. Девушка попросила его о чем-то, он послушно отошел в сторону и она сама начала нажимать на клавиши. Дима придвинулся ближе к окошечку и услышал кусочек их разговора.

— Как, вы сказали, его имя? — спросила девушка.

— Дмитрий, — сказал первый, — Дмитрий Колосов. Проверьте все рейсы. Особенно на Москву.

Дима похолодел. Он стоял, не в силах пошевелиться. И в этот момент второй поднял глаза и посмотрел на него в упор. Они смотрели друг на друга секунду, две, три... и за мгновение до того, как второй равнодушно отвернулся в сторону, Дима вдруг кинулся наутек от кассы. Он не знал, что преследователям было известно только его имя, а в лицо они его не знали. Во всяком случае до тех пор, пока он сам себя не раскрыл.

— Вот он! — закричал второй, резко хлопнув первого по плечу, — берем его в клещи.

Дима выбежал из здания вокзала и ринулся к платорме. В его голове стучала только одна мысль — добраться до поезда и спрятаться там. Ему удалось незамеченным пробраться на платформу и перебежать через пути. Он перескочил через заборчик, разделяющий пути и спрятался за киоском, в котором уже лет десять ничем не торговали. Сердце колотилось так, как будто хотело выскочить из его груди, он жадно хватал ртом воздух и не мог надышаться. У него кружилась голова.

— Черт, черт, - бормотал он, — Колян прав был, не нужно мне было...

Дима выглянул из-за киоска и тут же отпрянул назад — на платформе, метрах в тридцати от него стоял опознавший его второй и вертел головой, думая, куда мог запропаститься беглец. Наконец он развел руками и пошел вдоль платформы. Дима посмотрел на поезд «Волоковецкие зори». Он стоял совсем рядом. Но для того, чтобы попасть в него, нужно было пройти по платформе метров сто, спуститься в подземный переход и обойти поезд с другой стороны. Потом можно было войти в любой вагон и договориться с проводником о том, чтобы его провезли без билета. Однако глупо было даже думать о том, что до подземного перехода можно пройти незамеченным. У него, увы, не было шапки-невидимки. Дима с тоской смотрел на свет в окнах вагонов. Минут через десять в вагон сядут люди, распечатают пиво, получат белье, будут смотреть в окно и пить пиво. А потом сходят в туалет, покурят в тамбуре и лягут спать под мерный стук колес, чтобы утром проснуться далеко-далеко от Волоковца. А он останется здесь...

Дима мучительно думал о том, как попасть в поезд. Можно, конечно, проскочить под вагоном... Дима скинул сумку с плеча и взял ее в руку. От него до поезда было метров пять. Он быстро пригнулся, перебежал платформу и нырнул под вагон. Больно ударился о рельс коленом, вляпался левой рукой в какую маслянистую жидкость, растекшуюся лужицей под вагоном. Перед тем как вылезть из-под вагона, внимательно оглядел платформу. Ничего подозрительного. На платформе — только три или четыре самых нетерпеливых пассажира. Дима вылез из-под вагона, отряхнулся и... нос к носу столкнулся со вторым.

— Привет, ди-джей, — сказал тот, мерзко ухмыляясь и засовывая руку во внутренний карман. Дима, не раздумывая ни секунды, ударил его кулаком в челюсть. Его голова нелепо мотнулась, он взвизгнул и повалился на асфальт. Дима наклонился к нему, вытащил из внутреннего кармана пистолет, хотел было спрятать его в сумку, но передумал и бросил его на рельсы. Потом повернулся и побежал. Прятаться в поезде было бесполезно. Эта парочка наверняка внимательно проверит каждый вагон перед отправлением. Можно, конечно, спрятаться в туалете или под сидением. Дима представил, как он, скорчившись, сидит под сидением и вдруг сиденье поднимается, и сверху на него смотрит второй, зло скалиться и наводит на него пистолет... Дима тряхнул головой и побежал в сторону стоянки такси. Подбежав к первой попавшейся машине, он рухнул на сиденье и сказал водителю:

— В Москву.

Водитель пожал плечами.

— Восемьсот.

Дима достал из кармана деньги, отсчитал шестнадцать бумажек и отдал водителю. Тот молча повернул ключ зажигания.

12

Игорю Николаевичу не составило никакого труда разыграть скорбь по безвременно почившей супруге перед представителями правоохранительных органов. Ему было искренне жаль бедную девочку, которая, в общем-то, еще и жить не начинала. Тем не менее он, не моргнув глазом, отдал Ринату приказ убить Елену, как только понял, что она не собирается отдавать ему украденные деньги.

— Эта сучка готова подохнуть, лишь бы сделать мне гадость, — бормотал он, прикуривая одну сигарету от другой. Он внимательно наблюдал за тем, как Ринат усыпляет Елену эфиром, как усаживает в машину. Он сам не понимал, на что надеется. На то, что она очнется и скажет ему — прости, милый, я не хотела? Когда машина с Еленой взорвалась, что-то внутри его сломалось. Он понимал, что все делает правильно. Если бы он не убил ее, через два дня убили бы его. Выбор невелик. Но, выполняя свой долг, он убивал не только ее, он убивал себя.

Он уже давно решил для себя, что он не любит Елену. Что она глупая, склонная к депрессии истеричка. Он подумывал о разводе. Если бы они развелись, он, наверное, не вспоминал бы о ней вообще. Но теперь...

...Бардин позвонил ему поздно вечером. Королев хотел напиться после того, как вернулся в опустевшую квартиру, но понял, что даже этого он не может. Он сидел в комнате и тупо смотрел в телевизор. Услышав звонок, он по привычке взял трубку.

— Здравствуй, Игорь, — услышал он приветливый голос Бардина.

— Здравствуйте, - спокойно ответил Королев. Он больше не боялся всесильного Бугра и ему было абсолютно наплевать на все, что он может ему сказать.

— Чем занимаешься? — в голосе Бардина не было сочувственниых ноток. Только доброжелательность.

— Ничем.

— Вот и славно. Я тоже скучаю в полном одиночестве. Я к тебе сейчас заеду, ты не против?

— Конечно, Аркадий Семенович.

Королев положил трубку. Через две минуты в дверь позвонили. Он пошел открывать и с удивлением увидел на пороге Бардина.

— Я звонил из машины, - сказал Бардин, улыбаясь, — решил, что неприлично приходить в гости без предварительного звонка.

— Проходите, — сухо сказал Королев, доставая из шкафчика домашние тапочки. Бардин прошел в комнату, поставил на стол бутылку коньяка и огляделся.

— Вот, значит, как живешь. Со вкусом оформлено, со вкусом.

Королев молча достал из серванта две рюмки, распечатал коньяк и разлил по рюмкам. Бардин закурил.

— Я не сочувствовать пришел, — сказал он наконец.

— Я надеюсь, — усмехнулся Королев.

— Я пришел поговорить о деле.

Королев удивленно посмотрел на него.

— О каком деле? Я ведь внес все деньги. Те, которые Лена...

— Разве у нас с тобой может быть разговор только об этом деле?

— Я не знаю, — смутился Королев.

— То, что случилось сегодня, далось тебе нелегко, — мягко сказал Бардин, - но ты все-таки смог перешагнуть через себя ради справедливости. Я прожил долгую жизнь и встречался с разными людьми. Поверь мне, среди них было очень мало людей, способных перешагнуть через себя. Таких людей надо беречь.

Королев смотрел на него и, казалось, не понимал, о чем он говорит.

— То, что ты, не моргнув глазом, решил сразу две серьезных проблемы — наказал вора и вернул украденное, говорит о многом. Я хочу сделать тебе предложение.